тому, как он бежал, — сказал мальчик, — я решил, что это иностранец». Ванцетти был иностранцем, — следовательно, преступником, разумеется, был Ванцетти».
Обращаясь к присяжным, судья Тейер сказал, между прочим, следующее: «Быть может, этот человек на деле и не совершил приписываемого ему преступления; тем не менее, он несет за него моральную ответственность, поскольку он является врагом наших установлений». Полный текст в высшей степени пристрастного обращения судьи к присяжным исчез вскоре после процесса: целых 15 страниц судебного отчета пропали самым таинственным образом и так и не были разысканы.[46]
Теперь обвинение получило в свои руки козырь: оно имело возможность ссылаться на то, что один из обвиняемых уже осужден как преступник. Сакко и Ванцетти были привлечены к судебной ответственности по обвинению в убийстве Алессандро Берарделли и Фредерика Парментера во время ограбления в Саут-Брэйнтри.
31 мая 1921 г. Сакко и Ванцетти предстали перед судом, причем председательствовал снова судья Тейер, а обвинение поддерживал прокурор Кацман.
Дело слушалось в высшем суде округа Норфолк в фешенебельном пригороде Бостона г. Дедхеме (штат Массачусетс), где проживают многие богатые бостонцы. Дедхем, как и вся страна, был еще во власти послевоенной антикоммунистической истерии. Здание суда было окружено усиленным нарядом полиции, которая при входе в зал подвергала обыску даже журналистов, проверяя, нет ли у них с собой оружия.
Основательно изучив это дело, Луис Жугин и Эдмунд М. Морган писали в своей книге «Наследство Сакко и Ванцетти»:
«Присяжные заседатели, рассматривавшие это дело, были подобраны в таком районе и из таких слоев общества, общественное самосознание которых делало их непригодными для рассмотрения вопросов, вызывавших такие бурные страсти. При данном составе присяжных приговор не мог не быть пристрастным. Порочное общество выносит порочные решения».
В начале процесса один из друзей старшины присяжных Гарри Рипли сказал ему, что едва ли два человека могли бы средь бела дня ограбить фабрику, на которой один из них работал и был всем известен. «Да ну их к чорту! — ответил старшина присяжных. — Их все равно следует повесить».
Одним из главных «очевидцев», выставленных обвинением, был некий Карлос Е. Гудридж, утверждавший, что он видел, как Сакко и Ванцетти покидали место преступления в автомобиле бандитов. Но под именем Гудриджа скрывался мошенник, который в прошлом судился за лжесвидетельство, дважды сидел в тюрьме за кражи, был замешан в деле о поджоге с целью получения обманным образом страховой премии, а в момент дачи показаний скрывался от нью-йоркского суда, привлекшего его по обвинению в краже. Когда защитник, стремясь отвести Гудриджа как свидетеля, не заслуживающего доверия, задал ему вопрос, не привлекался ли он к судебной ответственности, окружной прокурор Кацман опротестовал этот вопрос, и его тут же поддержал судья Тейер.
В качестве: переводчика на суде выступал некий Джозеф Росс. Он состоял в дружеских отношениях с прокурором Кацманом, а также с судьей Тейером, в честь которого он даже назвал своего сына Уэбстером Тейером Россом. Во время процесса Ванцетти неоднократно протестовал против переводов Росса, указывая, что тот сознательно искажает его слова в угоду обвинению. Судья Тейер отвергал все протесты Ванцетти. Вскоре после процесса Росс попал в тюрьму по обвинению в попытке подкупить судью во время слушания другого дела.
В числе агентов министерства юстиции, занимавшихся делом Сакко и Ванцетти и собиравших сведения об обвиняемых для прокуратуры, был некто Шонесси.
Впоследствии этот Шонесси был арестован за ограбление на дороге и присужден к тюремному заключению на 12 лет.
Одним из высших чиновников штата Массачусетс, имевших отношение к процессу, был генеральный прокурор Артур К. Ридинг, который после процесса представлял правительство штата во время нескольких расследований и поддерживал связь с губернатором Алланом Т. Фуллером. В 1928 г. Ридинг был обвинен в том, что путем шантажа получил от одного концерна, который он должен был подвергнуть ревизии, около 25 тыс. долларов. Палата представителей штата Массачусетс привлекла Ридинга к ответственности, и он ушел в отставку, а впоследствии был лишен адвокатского звания.
С первого же дня процесс проходил в атмосфере резкой враждебности к обвиняемым. Прокурор запугивал итальянцев, выступавших в качестве свидетелей защиты; он издевался над их ломаным английским языком. Такому же обращению подвергались и сами Сакко и Ванцетти. Протесты защитника неизменно отклонялись судьей Тайером. Феликс Франкфуртер писал:
«Систематически спекулируя на иностранном происхождении обвиняемых, на плохом знании ими английского языка, на непопулярности их политических убеждений и на их отрицательном отношении к войне, окружной прокурор сумел обратить против них бурные политические страсти и патриотические чувства, а судья этому потворствовал, — я чуть было не написал — помогал».
Как во время судебных заседаний, так и вне суда судья Тейер и не пытался скрывать свое враждебное отношение к обвиняемым. Он относился к Сакко и Ванцетти с явным презрением и использовал всякий удобный случай для придирок к защитникам.
Знакомый Тейера по университетскому клубу в Бостоне Джордж Крукер, не раз беседовавший с ним о процессе, впоследствии рассказывал:
«На основании слов и настроения судьи у меня создалось определенное впечатление, что он был твердо намерен осудить этих людей, потому что они были «красными». Я вспоминаю, как Тейер говорил мне, что мы должны сплотиться и защищаться от анархистов и «красных».
14 июля 1921 г., выслушав явно пристрастное обращение судьи, присяжные признали Сакко и Ванцетти виновными в совершении убийства.
На протяжении года, который прошел со времени ареста Сакко и Ванцетти, все более широкие круги участников рабочего и прогрессивного движения в США поднимались на защиту двух итальянских рабочих. Был создан Комитет защиты Сакко и Ванцетти, руководивший кампанией, в которой принимали участие такие талантливые левые журналисты, как Арт Шилдс, рассказывавший в печати правду о процессе; такие страстные поборники гражданских свобод, как Элизабет Флинн, Элла Рив Блур, Карло Треска и Фред Биденкапп, выступавшие на митингах во всех штатах. Движение в защиту этих двух людей превратилось в подлинный крестовый поход, охвативший всю страну.
После вынесения обвинительного приговора дело Сакко и Ванцетти получило широкую международную огласку. В последующие месяцы во всех странах Европы состоялись массовые митинги протеста. Десятки тысяч мужчин и женщин собирались на демонстрации перед зданиями американских посольств. Знаменитые писатели и ученые, государственные деятели и философы, юристы и профсоюзные деятели во всех частях света включились во всемирное движение в защиту Сакко и Ванцетти.
Газета «Нью-Йорк таймс» издевалась: «По-видимому, всяческие родичи большевиков во всех странах Европы собираются поднять вой по поводу вымышленной несправедливости…»
За период с июля 1921 г. по октябрь 1924 г. защитники Сакко и Ванцетти несколько раз подавали судье Тейеру ходатайства о пересмотре дела на том основании, что появились новые данные, были обнаружены доказательства тайного сговора между прокурором и свидетелями обвинения и свидетели обвинения признались в даче ложных показаний. Ходатайства были подкреплены множеством документов и сотнями страниц показаний, данных под присягой и доказывавших невиновность Сакко и Ванцетти.
1 октября 1924 г. судья Тейер отклонил все эти ходатайства. Месяц спустя он радостно сказал профессору Дартмутского колледжа Джемсу Ричардсону:
«Видали, как я разделался с этими анархистскими выродками?
