вам делались и не однажды.

— Из соображений личной безопасности.

— Вы могли уехать.

— Земля маленькая, Интернет большой.

— Всё-таки, серьёзно, почему вы остались в Предзонье?

— Зона. Тополь. Жена.

— Поясните?

— Нет.

— Хотели досмотреть это кино до конца?

— Начальничек, я не сентиментален.

— Итак, Владислав и Владислава.

— Ещё в октябре ко мне обратились. За, так сказать, квартал до Вспышки. Искали они именно меня, конкретно. Парню нужно было выйти, позарез. Девушка его сопровождала, но сама с ним не собиралась.

— Обычно сталкеры интересуются мотивами гражданских абитуриентов.

— Ну я спросил — не скурмачи ли они.

— Пошутили?

— Какие же шутки? Спросил, натурально. Они ответили — нет, не скурмачи.

— У нас нет времени валять волов, Пушкарёв.

— Да вы, оказывается, тоже поэт, как и я!.. Инспектор. Я не спрашиваю, зачем кому-то нужно в Зону. Человека видно. Спрашивают либо понтатые новички, либо сталкеры с низкой самооценкой. Я — не спрашиваю. Тополь, хорош уже меня трясти! У тебя очень высокая самооценка, ты спрашиваешь из принципа!.. Что ж ты Вобенаку не спросил, куда он выходит?.. Но близнецы мне были рекомендованы, и побить эту рекомендацию невозможно, настолько она для меня ценна.

— Важны подробности, Пушкарёв. Согласитесь, ваше заявление полностью меняет…

— Да-да, соглашаюсь и сейчас расскажу. Твари убили безумное количество людей и… э-э… обездвижили Зону. Теперь-то я уж точно не на их стороне — при любых раскладах, благодарность там, не благодарность… Дайте минуту подышать кислородом и промочить горло. А вы проверьте свои регистраторы: повторять я не буду.

Так вот, они искали именно меня, Вову Пушкарёва, с рекомендацией, и с рекомендацией очень небанальной. Скажу честно: я прямо офигел, когда поверил своим глазам и ушам. До того офигел, что пообещал хранить секрет даже от жены, и, чёрт бы меня побрал, обещание выполнял долго.

До сегодня. До сейчас.

Приём абитуриентов Комбат вёл, если не был на выходе, ежедневно, исключая, естественно, понедельник. С семи до одиннадцати вечера. В баре «Лазерный Джукбокс». Сюда он переселил свой «офис» из «Входа» прошлой весной. «Лазерный Джукбокс», злачное питейное новообразование на Седьмой Поперечной, не доросло ещё до злокачественного, хоть и было открыто на деньги профсоюза. Для полноценного культурного отдыха свободной вахты штрейкбрехеров с Карьера. Но на управление наняли одноногого Хиляя, что, между прочим, свидетельствовало о нерядовом и даже недюжинном уме профсоюзного культурного распорядителя господина Манчини, в миру — Бобы Итальяно.

Хиляй, по инвалидности закончивший ходила — с отличной репутацией и ныне действующий повар — с репутацией великолепной, умудрился поставить дело так, что уныло повзводно и по талонам развлекающиеся северные корейцы и северные индийцы не мешали заведению извлекать и обычную прибыль, попутно становясь ещё одним альтернативным сталкерским клубом.

Погранцы и профсоюзный менеджмент «Лазерный» не посещали (не статусно, столовка со шлюхами), а безумства и бесчинства отдыхающих по талоном ограничивались поеданием еды и, после достижения опьянения сытостью, громким хоровым пением. Корейцы пели патриотические популярные песни: просто так патриотические, патриотические популярные песни о любви к революции и патриотические популярные песни о патриотической любви патриота к патриотке (грустная песня). Пели с чувством, но почему-то фальшиво, как нарочно. Индийцы пели под аккомпанемент столовых приборов фантастические по ритмике и мелодике саги о любви к Амиттабху Баччану (в свои девяносто пять лет активно снимающемуся в ролях богов, будд и Ганди), любви Митхуна к Митхуне, любви к наследственному спальному семейному месту под лавкой на милой, милой Дадабхай Роуд. Пели так, что многие сталкеры, протрезвев от впечатления, записывали их пение на свои коммуникаторы и даже платили за полученное удовольствие. (Корейцам подавали из чувства справедливости, не за удовольствие.)

Веселились карьерные рабочие, не вставая из-за столов, под присмотром бригадиров, организованно. Часто смотрели на часы над стойкой, тщательно не смотрели по сторонам, то есть на стриптизёрш. Так что остальные посетители «Лазерного» — пьяные сталкеры пополам со скупщиками, гоняющие в бильярд, заключающие сделки и бьющие друг другу лица, им не мешали совершенно. Нет, стриптизёрши всё-таки немного мешали, пожалуй. Хотя и были все на одно лицо и несексуально худые. Как соотечественницы, товарищи женщины.

«Лазерный», разумеется, прослушивался и просматривался насквозь, но когда это и кого в Предзонье напрягало или заботило. Вся Земля прослушивается и просматривается. Где б найти столько прослушивателей и просматривателей?

Комбат углядел «Лазерный» сразу же, сходил на открытие (бесплатная еда и тёлки не брали денег за танец) и, пока традициями и табу бар обрасти не успел, вынюхал себе столик в самом укромном и дальнем уголке внутреннего зала, застолбил его и пометил. В его часы столик не занимали. Бан баном, но репутация — репутацией.

Неизвестно ещё, между прочим, кто больше страдал от бана: Комбат или общество. Так иногда думал он сам в моменты раздражения. В былые времена он никогда не отказывал собратьям в консультациях, делился опытом, по делу никогда не лгал. А сейчас кто подскажет, как обойти «Прокрусту» (всего несколько человек знало как), как напрячь «христову воду» (теперь, после исчезновения Вобенаки, лишь Комбат и Тополь знали), куда бить «кукумбера» ночью, а куда — утром? Старики погибали, умирали, спивались, просто старели. Либо крысили информацию, либо врали. Делиться не привыкли. Комбат всегда выбивался из сложившегося дискурса дикости и корысти. Другого бы убили давно. Впрочем, почему же? Не раз Комбата и убивали.