– Пообещайте, что останетесь в живых, – патетично возвестил Глеб. – Хватит нам трупов. Каждая потеря – гвоздь в крышку гроба. Терпеть этого не могу.

– Обещаем и торжественно клянемся. И пусть нас небо покарает, пусть на нас все кары божьи обрушатся, если кто-то из нас осмелится помереть, не испросив у тебя разрешения… – пробормотал Мишка. – Может, к делу, Глеб? Хватит уже на нас смотреть.

– Ладно, – расслабился Дымов. – Теоретически наш упырь мог уехать в любом направлении, но давайте поставим себя на его место. На данном временном этапе наркоторговцы Виктору Павловичу не союзники. У них договоренность с агентами правительства, и, подозреваю, прикарманив Бутерса, они передадут его так называемому американскому правосудию либо затеют собственную игру, что Виктору Павловичу тоже не на руку. Надеюсь, он понимает, что в плену у наркоторговцев ему делать нечего. Уедет в Мучерес? Не исключаю. И уже оттуда будет вызванивать своих людей. Но Мучерес также под контролем наркомафии, он это знает; вдобавок в стороне от моря. Полагаю, он должен попасть в Пуэрто Фелипе, у которого курсирует прибывшая за ним подводная лодка. Итак, давайте представим, что на уме у Виктора Павловича. Добраться до Пуэрто Фелипе, уйти на дно, найти одежду и средство связи, чтобы дозвониться до своих людей. Допустим, субмарина по-прежнему находится в данном квадрате. Но на борту один экипаж, десант погиб. Подойти к берегу лодка не сможет – не позволит мелководное дно. Идеальный вариант для Бутерса – вновь оказаться на Санта-Ирине, где лодка может подобраться к самому острову, но на Санта- Ирине, где сейчас переполох, он оказаться не сможет. Сообщники должны придумать, как вытащить его из Пуэрто Фелипе, доставить водным транспортом в некую точку лагуны Кабаро или еще дальше, откуда его пересадят на субмарину. А это не так-то просто, потребуется не один день. Доставка людей, организация транспорта и тому подобное – и всё под угрозой быть схваченными людьми Баррозо и правительственными агентами. Полагаю, люди Госдепа и министерства финансов уже наводнили городок, подключив к работе своих временных союзников – «тружеников наркомафии». Виктору Павловичу нужно очень постараться, чтобы его не нашли.

– Пуэрто Фелипе превратится в клоаку, – поморщился Мишка. – Баррозо станет интересно, кто прикончил его парней, и начнут искать водолазов, возможно, русских, но точно неизвестно.

– Им и в голову не придет, что мы можем оказаться у них под носом, – как-то вкрадчиво сказала Маша.

– Да, они решат, что мы уже далеко, – согласилась Люба. – Будут искать по всему побережью. Но они ведь не знают, что мы потеряли Бутерса, поэтому искать нас будут где угодно, только не в Пуэрто Фелипе. Тем не менее инициаторы перевода Бутерса в Гуантанамо примчатся в городок и устроят тут отчаянную возню. Им ведь не только нужно в сжатые сроки отыскать пропажу, но и сохранить в тайне от мирового сообщества, что Бутерс жив. Давайте абстрагируемся… – Она закрыла глаза. – Сообщники Бутерса твердо знают, что их шефа умыкнули российские парни и девчата. Они на нас злы и пока не в курсе, что Бутерс от нас сбежал, поэтому ищут русских водолазов, бегающих с их хозяином где-то по Мексике. Наркоторговцы, а также боссы мистера Бакли и мистера Уикермана подозревают происки российского спецназа, но точно не уверены. О сообщниках Бутерса они не догадываются, поскольку появились эти ублюдки уже после того, как их связали и изолировали. Впрочем, одиннадцать посторонних трупов на Санта-Ирине, в которых не сложно идентифицировать американцев, наведут на размышления. Они также будут искать нас где угодно, но только не в Пуэрто Фелипе, поскольку не знают, что Бутерс «сделал ноги»…

– И мы хотим разобраться во всем этом без бутылки? – изумился Мишка. – У меня уже голова по кругу, соотечественники! Я улавливаю лишь одно: Любаша почему-то убеждена, что мы можем высадиться в Пуэрто Фелипе, и нам за это ничего не будет…

– Это единственное, что можно сделать, – вздохнул Глеб. – Мы не уверены на сто процентов, что Бутерс пробирается в городок. Но это логичный поступок с его стороны, и будем уповать, что Бутерс совершает ТОЛЬКО логичные поступки. Мы должны отсидеться до темноты и добыть одежду. А потом… – он задумчиво покарябал переносицу, – есть тут у меня одна нескромная мыслишка…

Небольшое ранчо к югу от Пуэрто Фелипе погружалось в полумглу. Сумерки расползались по округе. В хлеву мычали коровы, в курятнике кудахтали куры. Несколько минут назад к скособоченному строению, окруженному сараями, подъехал старенький пикап, из него, прихрамывая, вышел мужчина средних лет с отвислыми, как у запорожского казака, усами, извлек из кузова коробку и поволокся в дом. Ранчо было стареньким, неопрятным, наведением порядка здесь не утруждались. С южной стороны фермерское хозяйство прикрывала от дороги полоса фруктовых деревьев, через них и просочились на территорию ранчо несколько «злоумышленников». Они залегли у скособоченной ограды, стали по одному перелезать внутрь. Перебежали за глинобитный сарай, затаились. Вспыхнул свет в окне, послышались голоса: раздраженный – мужской, заспанный – женский. Темпераментные мексиканцы под занавес дня выясняли отношения. Мужчину раздражало, что женщина постоянно спит, а женщину – что мужчину это постоянно раздражает. В конце концов, она беременна или это ей только кажется? И если Карлос Родригес вообразил, что зарабатывает деньги, то пусть не обольщается – это не деньги! Хлопнула дверь, раздосадованный усач вернулся на крыльцо, поволокся к машине. Пикап взревел посаженным мотором и, выбросив облако черной гари, въехал в наполовину замкнутый двор, вероятно, хозяин хотел поставить машину в гараж. Он отомкнул засовы, отволок в сторону жердину, похожую на коромысло, – и через несколько мгновений потрепанный пикап проглотила утроба дощатого строения. Загорелся светильник в гараже, загремели какие-то железки. Снова отворилась дверь, на крыльцо, позевывая, покачиваясь с боку на бок, выбралась черноволосая женщина «средней степени беременности» в мятых юбках и зашагала через двор – в пристроенную к гаражу кухню, из стены которой торчала горизонтальная труба дымохода. Захлопали шкафы, покатилась по полу посуда.

– Давай, – шепнул Глеб.

– Ох, грехи мои тяжкие… я вам что, воришка? – простонал Черкасов. Но уже полз по бурьяну, поднялся и запрыгал, как кенгуру, к внешней стороне жилого строения, где было распахнуто окно. Женщины сдавленно захихикали, Глеб раздраженно шикнул на них – нашли, понимаешь ли, повод для веселья. Но при этом сам насилу проглотил смешинку. Спортивная фигура спецназовца виляла по двору – короткий вскрик, он неудачно на что-то наступил, поскользнулся и покатился по слежавшейся глине.

– Разбился! – ахнула Люба.

– Как истребитель, – добавила Маша.

– В лепешку, – подтвердил Глеб, – в коровью. Оконфузился, Аника-воин…

Мишка поднялся и, припадая на пострадавшую ногу, засеменил дальше. Из-за угла выскочила привлеченная шумом огромная вислоухая собака. Завертелась на месте, обнаружила чужака и с оглушительным лаем помчалась наперерез.

Такой засады никак не ожидали. Вроде не тявкало ничего, оттого и решились на разбой. Мишка обернулся – даже в сгустившихся сумерках было видно, как краска отлила от лица, – и помчался быстрее пули, забыв про свою хромоту. Подбежал к раскрытому окну и, практически не останавливаясь, а только подпрыгнув, кувыркнулся внутрь. Задребезжала оконная рама. Собачьи челюсти, уже готовые схватить чужака за лодыжку, щелкнули в воздухе. Прыжок – высоковато оказалось окно, когти сорвались с карниза. Псина завертелась вокруг окна, рычала, скулила, потом оперлась передними лапами о фундамент и стала сипло лаять.

– Вот черт, пронесло… – пробормотала Маша.

– Как бы нашего героя не пронесло, – заметила Люба.

На истошный лай явилась беременная дама. Выбрался усач из гаража – и они обменялись парой ругательных реплик. Дама посоветовала благоверному придушить глупую псину, а мужчина настаивал на том, что это не ее собачье дело, после чего широким шагом пересек двор, схватил за холку собаку и отволок за угол. Забренчала цепь, на которую он сажал строптивого зверя. Потом хозяин вернулся, подошел к окну, глянул в него, привстав на цыпочки, поразмышлял над природой явления и, пожав плечами, отправился обратно в гараж.

– Слава богу… – выдохнул Глеб. – Кстати, дамы, давно уже подмечено, что отдельные четвероногие значительно умнее отдельных двуногих…

Минут через восемь в проеме возникла Мишкина фигура. Он осмотрелся, выбросил импровизированный мешок из пододеяльника, набитый мягкими вещами, спрыгнул сам, подхватил награбленное и засеменил в обход двора, чтобы не мерцать на открытом месте.