И на бархатные складки я поник, ища разгадки, —Что сказал он, мрачный, гадкий, гордый Ворон древнихпор, —Что хотел сказать зловещий, хмурый Ворон древних порЭтим скорбным «Nevermore…»Я сидел, объятый думой, неподвижный и угрюмый,И смотрел в его горящий, пепелящий душу взор;Мысль одна сменялась новой, — в креслах замер я суровый,А на бархат их лиловый лампа свет лила в упор, —Ах, на бархат их лиловый, озаренный так в упор,Ей не сесть уж — nevermore!Чу!.. провеяли незримо, словно крылья серафима —Звон кадила — благовонья — шелест ног о мой ковер:«Это Небо за моленья шлет мне чашу исцеленья,Благо мира и забвенья мне даруя с этих пор!Дай! — я выпью, и Ленору позабуду с этих пор!»Каркнул Ворон: «Nevermore».«Адский дух иль тварь земная, — произнес я, замирая, —Ты — пророк. И раз уж Дьявол или вихрей буйный спорЗанесли тебя, крылатый, в дом мой, ужасом объятый,В этот дом, куда проклятый Рок обрушил свой топор, —Говори: пройдет ли рана, что нанес его топор?»Каркнул Ворон: «Nevermore».«Адский дух иль тварь земная, — повторил я, замирая, —Ты — пророк. Во имя Неба, — говори: превыше гор,Там, где Рай наш легендарный, — там найду ль я,благодарный,Душу девы лучезарной, взятой Богом в Божий хор, —Душу той, кого Ленорой именует Божий хор?»Каркнул Ворон: «Nevermore».«Если так, то вон, Нечистый! В царство Ночи вновь умчисьты.Гневно крикнул я, вставая: «Этот черный твой уборДля меня в моей кручине стал эмблемой лжи отныне, —Дай мне снова быть в пустыне! Прочь! Верни душе простор!Не терзай, не рви мне сердца, прочь, умчися на простор!»Каркнул Ворон: «Nevermore».И сидит, сидит с тех пор он, неподвижный черный Ворон,Над дверьми, на белом бюсте, — там сидит он до сих пор,Злыми взорами блистая, — верно, так глядит, мечтая,Демон, — тень его густая грузно пала на ковер —И душе из этой тени, что ложится на ковер,Не подняться — nevermore!
Как-то ночью одинокойя задумался глубокоНад томами черной магии,забытой с давних пор.Сон клонил, — я забывался…Вдруг неясный звук раздался,Словно кто-то постучался —постучался в мой затвор…«Это гость, — пробормотал я, —постучался в мой затвор,Запоздалый визитер…»Ясно помню тот декабрьскийЛютый ветер, холод адский,Эти тени — по паркетучерной бахромы узор, —Как меня томило это,как я с книгой ждал рассветаВ страшной скорби без просвета —без просвета по Линор,По утраченной недавносветлой, ласковой Линор,Невозвратной с этих пор.Вдруг забилось неприятносердце в страхе под невнятныйШорох шепотный пурпуровыхмоих тяжелых штор;Чтоб унять сердцебиенье,сам с собою без смущеньяГоворил я, весь — волненье:«То стучится в мой затвор,Запоздалый гость, — смущенно
