Как-то в полночь, утомленный, я забылся, полусонный,Над таинственным значеньем фолианта одного;Я дремал, и все молчало… Что-то тихо прозвучало —Что-то тихо застучало у порога моего.Я подумал: «То стучится гость у входа моего —Гость, и больше ничего».Помню все, как это было: мрак — декабрь — ненастьевыло —Гас очаг мой — так уныло падал отблеск от него…Не светало… Что за муки! Не могла мне глубь наукиДать забвенье о разлуке с девой сердца моего, —О Леноре, взятой в Небо прочь из дома моего, —Не оставив ничего…Шелест шелка, шум и шорох в мягких пурпуровых шторах —Чуткой, жуткой, странной дрожью проникал меня всего;И, смиряя страх минутный, я шепнул в тревоге смутной:«То стучится бесприютный гость у входа моего —Поздний путник там стучится у порога моего —Гость, и больше ничего».Стихло сердце понемногу. Я направился к порогу,Восклицая: «Вы простите — я промедлил оттого,Что дремал в унылой скуке — и проснулся лишь при стуке,При неясном, легком звуке у порога моего». —И широко распахнул я дверь жилища моего —Мрак, и больше ничего.Мрак бездонный озирая, там стоял я, замираяВ ощущеньях, человеку незнакомых до того;Но царила тьма сурово средь безмолвия ночного,И единственное слово чуть прорезало его —Зов: «Ленора…» — Только эхо повторило мне его —Эхо, больше ничего…И, смущенный непонятно, я лишь шаг ступил обратно —Снова стук — уже слышнее, чем звучал он до того.Я промолвил: «Что дрожу я? Ветер ставни рвет, бушуя, —Наконец-то разрешу я, в чем здесь скрыто волшебство —Это ставень, это буря: весь секрет и волшебство —Вихрь, и больше ничего».Я толкнул окно, и рама подалась, и плавно, прямоВышел статный, древний Ворон — старой сказки божество;Без поклона, смело, гордо, он прошел легко и твердо, —Воспарил, с осанкой лорда, к верху входа моегоИ вверху, на бюст Паллады, у порога моегоСел — и больше ничего.Оглядев его пытливо, сквозь печаль мою тоскливоУлыбнулся я, — так важен был и вид его, и взор:«Ты без рыцарского знака — смотришь рыцарем, однако,Сын страны, где в царстве Мрака Ночь раскинула шатер!Как зовут тебя в том царстве, где стоит Ее шатер?»Каркнул Ворон: «Nevermore».Изумился я сначала: слово ясно прозвучало,Как удар, — но что за имя «Никогда»? И до сих порБыл ли смертный в мире целом, в чьем жилище опустеломНад дверьми, на бюсте белом, словно призрак древних пор,Сел бы важный, мрачный, хмурый, черный Ворондревних порИ назвался «Nevermore»?Но, прокаркав это слово, вновь молчал уж он сурово,Точно в нем излил всю душу, вновь замкнул ее затвор.Он сидел легко и статно — и шепнул я еле внятно:«Завтра утром невозвратно улетит он на простор —Как друзья — как все надежды, улетит он на простор…»Каркнул Ворон: «Nevermore».Содрогнулся я при этом, поражен таким ответом,И сказал ему: «Наверно, господин твой с давних порБеспощадно и жестоко был постигнут гневом РокаИ отчаялся глубоко и, судьбе своей в укор,Затвердил, как песню скорби, этот горестный укор —Этот возглас: «Nevermore…»И, вперяя взор пытливый, я с улыбкою тоскливойОпустился тихо в кресла, дал мечте своей простор