Худой, уродливый пророк, Печальный ворон древних дней, И что таил в душе своей, И что сказать, хотел, когда Он каркал: «Больше никогда»? И я прервал беседу с ним, Отдавшись помыслам своим, А он пронизывал меня Глазами, полными огня — И я над тайной роковой Тем глубже мучился душой, Склонившись на руку челом… А лампа трепетным лучом Ласкала бархат голубой, Где след головки неземной Еще, казалось, не остыл, Головки той, что я любил, И что кудрей своих сюда Не склонит больше никогда!.. И в этот миг казалось мне, Как будто в сонной тишине Курился ладан из кадил, И будто рай небесных сил Носился в комнате без слов, И будто вдоль моих ковров Святой, невидимой толпы Скользили легкие стопы… И я с надеждою вскричал: «Господь! Ты ангелов прислал Меня забвеньем упоить… О! дай Ленору мне забыть!» Но мрачный ворон, как всегда, Мне каркнул: «Больше никогда!» «О, дух или тварь, предвестник бед, Печальный ворон древних лет! — Воскликнул я. — Будь образ твой Извергнут бурею ночной Иль послан дьяволом самим, Я вижу — ты неустрашим: Поведай мне, молю тебя: Дает ли жалкая земля, Страна скорбей — дает ли нам Она забвения бальзам? Дождусь ли я спокойных дней, Когда над горестью моей Промчатся многие года?» Он каркнул: «Больше никогда!» И я сказал: «О, ворон злой, Предвестник бед, мучитель мой! Во имя правды и добра, Скажи во имя божества, Перед которым оба мы Склоняем гордые главы, Поведай горестной душе, Скажи, дано ли будет мне Прижать к груди, обнять в раю Ленору светлую мою? Увижу ль я в гробу немом Ее на небе голубом? Ее увижу ль я тогда?» Он каркнул: «Больше никогда!» И я вскричал, рассвирепев: «Пускай же дикий твой припев Разлуку нашу возвестит, И пусть твой образ улетит В страну, где призраки живут И бури вечные ревут! Покинь мой бюст и сгинь скорей За дверью комнаты моей! Вернись опять ко тьме ночной! Не смей пушинки ни одной С печальных крыльев уронить, Чтоб мог я ложь твою забыть! Исчезни, ворон, без следа!..» Он каркнул: «Больше никогда!» Итак, храня угрюмый вид, Тот ворон все еще сидит, Еще сидит передо мной, Как демон злобный и немой; А лампа яркая, как день, Вверху блестит, бросая тень — Той птицы тень — вокруг меня, И в этой тьме душа моя Скорбит, подавлена тоской, И в сумрак тени роковой Любви и счастия звезда Не глянет — больше никогда!!
