Питер улыбнулся, видимо, его сознания даже не коснулись те слова, которые он не хотел слышать.

— Я и сам всегда рад побывать на побережье. Помнишь, однажды твои бабушка и дед взяли меня с собой на остров на лето?

— Не могу забыть тех крабов, которые сыпались мне на голову.

— В этом я не виноват. Крабы ползли самостоятельно.

— Это была твоя выдумка — спать в спальных мешках на берегу под звездами.

— В последние годы я часто вспоминал, как мы тогда лежали на берегу и слушали рокот волн. Какое было над нами огромное небо, усеянное звездами, как здорово чувствовать себя частичкой разума необъятной Вселенной.

Николь тоже вспомнила те ночи, которые они провели на берегу океана. Внезапно из мира воспоминаний девушка вернулась в реальный мир. Джефферсон, оказывается, более сентиментален, чем представлялось. На душе стало тревожно, похоже, эта ночь заставит ее переоценить свои твердо устоявшиеся убеждения. Она впервые с интересом присматривалась к Питеру, настроенная к грозе детства более благосклонно.

— Хочешь, я поведу машину, — сказала спокойно Николь. — Я знаю, ты измучен.

Мужчина взглянул на нее удивленно:

— У меня все о'кей.

— Тебе, должно быть, больно?

— Я принял аспирин. Ты сможешь повести машину попозже.

— Не думаю, что таблетки помогут при огнестрельном ранении.

Он засмеялся.

— Когда смотришь рекламу, кажется, что этим парням в рекламных роликах аспирин помогает от всего.

— Я этому не то чтобы уж так верю, но я очень внушаема. Могу даже почувствовать какие-нибудь симптомы болезни, когда смотрю рекламу.

— Ой, а я и не знал. Уж я бы сумел убедить тебя во всем, что захотел, и ты бы мне поверила.

— У тебя потрясающий талант представить правдой самый возмутительный обман.

Улыбка почему-то исчезла с его лица.

— Я знаю, — уныло пробормотал Питер.

— Вся твоя жизнь — сплошной обман, не так ли? — с вызовом спросила Николь.

Питер пожал плечами, притворяясь безразличным.

— Очень трудно понять, как человек может жить обманом. — Ее мысли вернулись к Джейку, и его образ, такой, каким она его видела, промелькнул в ее памяти — обаятельный, искренний и чистосердечный мужчина. — К несчастью, лгать сейчас становится все легче. Даже обман так похож на правду, что по- другому можно жить только в мечтах.

Непостижимо, но она была обманута. Ее серьезные, тщательно подготовленные планы найти подходящего супруга не увенчались успехом. Теперь, очутившись так внезапно наедине с другом детства, Николь не строила никаких планов, будущее казалось ей тусклым и беспросветным, как ночь, окружавшая их.

Ночное небо над заливом мало-помалу светлело, когда Николь свернула на дорогу к жилью деда и бабушки. Дом был построен на деревянных сваях и, окруженный верандой, фасадом стоял к воде.

Николь взглянула на Питера, который так и не проснулся, даже когда машина остановилась. Чтобы рассмотреть его лицо, света еще было недостаточно, но она и так понимала: во сне он чувствовал боль. Изможденное тело мужчины словно одеревенело.

Клео выпрыгнула из коробки и забралась на колени Николь, заглядывая в окно с кошачьим любопытством.

— Пит, проснись.

— Мы приехали? — Он поднял голову, голос звучал после сна глухо.

— Я не уверена, хочешь ли ты войти в дом или еще куда-нибудь собираешься. Однако, мне кажется, если ты никуда не спешишь и не опаздываешь, мог бы принять душ и отдохнуть, до того как уехать.

Она осторожно подвинулась и вышла из машины, удерживая в руках Клео. Отыскав ключ, Николь поднималась по ступенькам. Сзади она слышала шаги Питера.

Войдя в дом, Николь отпустила Клео на пол, затем открыла окна. Ночной ветер нес прохладу в затхлый воздух нежилого дома. Питер следовал за ней по пятам. В спальне Николь обернулась и сразу же наткнулась на его пристальный взгляд.

— Возьми полотенце и постельное белье, — сказала Николь. Девушка остановилась у двери. Теперь они стояли лицом к лицу. Его близость почему-то волновала ее и расслабляла, хотя это и нелепо, учитывая, что они только что спокойно провели в машине несколько часов.

Николь не могла оторвать взгляд от его глаз. Как она могла забыть, какие голубые у него глаза! Она чувствовала, как тонет в их глубине. Питер подошел еще ближе и нежно прикоснулся губами к ее губам. Ошеломленная Николь не могла сдвинуться с места. Она чувствовала себя как кролик перед удавом. Сейчас он мог делать с ней все, что хотел. Руки Питера скользнули вокруг ее тела, он крепко прижал девушку к себе.

Голос у Николь тоже почему-то пропал. Жажда прекрасных ощущений охватила ее. Что-то сломалось в ее обороне, мозг перестал контролировать происходящее, тело напряглось и трепетало каждой своей частичкой. Она почти лишилась чувств, когда Питер мягким нажатием губ попытался приоткрыть ее рот для поцелуя. Николь потребовалось время, чтобы прийти в себя. Она хотела что-то сказать ему, однако Питер, не обращая ни малейшего внимания на слабые попытки возразить, продолжал целовать Николь, пока не почувствовал, что тело девушки уже не напряжено и она расслабилась. Питер поднял ее на руки и перенес в спальню, не отрывая губ от ее лица.

Николь почувствовала, как он опустил ее на широкую удобную кровать. Питер склонился над ней, и девушка увидела белозубую улыбку и блестящие глаза.

— Хорошо бы мне сейчас под душ, — прошептал Питер, выпустил Николь из рук и исчез.

Николь продолжала лежать затаив дыхание, даже когда закрылась дверь ванной и послышались звуки льющейся воды. Она была в смятении. Мысли вихрем проносились в голове. Привычки, устои, правила в хаосе перемешались в ее сознании.

Никто до этого не целовал ее ТАК. И, что более существенно, она сама не чувствовала ничего подобного при поцелуях. Она и поверить не могла в то, что произошло между Питом Джефферсоном и ею в спальне ее дедушки и бабушки.

Джейк целовал ее много раз, и она чувствовала только удовольствие и разливающуюся по телу теплоту. Поцелуй Питера поверг в смятение, тело пылало, желая продолжения того, что он начал, неизведанных ранее ощущений.

Как мог он сначала целовать ее так страстно и пламенно, а затем уйти? Как он мог? Мысли путались. Николь чувствовала себя несчастной и покинутой. Девушка свернулась калачиком.

— Николь! Как ты думаешь, твой дед не будет возражать, если я позаимствую пару его шортов и рубашку?

— Да… Бери, конечно, — ответила Николь. — Шкаф в холле полон вещей.

Она отошла от постели уже вполне владея собой, решив глубоко спрятать эмоции. Бурный всплеск теперь уже казался нелепым и смешным. В дальнейшем надо быть осмотрительней, только что она обожглась, а теперь ищет нового приключения. Нужно думать головой, и если отвечать на чьи-то чувства, то только на настоящие. И она больше не ошибется.

Уверена в этом? — насмешливо зазвучал голосок где-то глубоко внутри. Николь смело проигнорировала его и пошла на кухню, которую больше всех других помещений любила в этом доме. Три