— Кирион, — улыбнулся его двойник.
Талос никогда не улыбался так.
— При чем тут Кирион?
Астартес сузил черные глаза и инстинктивно потянулся за оружием — но оружия не было.
— Я прикоснулся к его душе. Твой брат чувствует страхи всех живущих. Это мой дар ему.
— Он сопротивляется.
— Только на первый взгляд. Какая-то часть его сознания наслаждается стоном терзаемых душ. Он питается страхом. Ему нравится то, что он чувствует.
— Ты лжешь, — сказал Талос, но в его сорвавшемся голосе прозвучало сомнение. — Убирайся!
Первая фигура со смехом растворилась во мраке, но Талос этого не увидел — он уже обернулся ко второму призраку. Талос не удивился, обнаружив еще одного Повелителя Ночи в знакомых доспехах. Воин почувствовал, как губы его кривит улыбка: ничем не приукрашенная броня несла следы всех починок, и разнородные, собранные из других комплектов части стали видны невооруженным глазом. Нагрудник сохранил изначальный, темно-голубой цвет легиона Ультрамаринов. Наголенник ярко-желтый, как у Имперских Кулаков, а набедренник металлически-серых тонов ордена Стальных Исповедников. Это клоунское многоцветье погрузило Талоса в воспоминания о том, когда и где были добыты трофеи. Речь шла даже не о годах — о десятилетиях.
Особенно приятно было вспомнить о наплечнике, сорванном с мертвого тела ветерана ордена Багровых Кулаков. Они боролись врукопашную — безыскусная схватка, ярость против ярости. Удары бронированных кулаков оставляли вмятины на вражеских доспехах. Астартес сражались до тех пор, пока Талос не сумел пережать противнику трахею. После того как лоялист потерял сознание, Талос сломал ему хребет и размозжил череп о корпус «Лэндрейдера» Первого Когтя. Когда Багровый Кулак наконец-то испустил дух, Талос швырнул безжизненное тело на землю.
Странно, как память уходит с годами. Когда-то воспоминание казалось ему очень четким. Теперь Талос осознал, что забыл три минуты самой яростной схватки в своей жизни.
Вторая фигура стянула шлем, и Талос увидел собственное лицо — не считая витого символа, вытатуированного на бледной щеке.
— Ты знаешь меня, — сказал второй, и это было правдой — Талос знал его.
Он узнал покровительственные нотки в голосе человека и тошнотворно сладкий запах, струившийся из-под его брони. Так пах Вознесенный.
— Ты Ваятель Судеб, — сказал Талос. — Вандред — один из твоих рабов.
Человек кивнул. Его черные глаза были неотличимы от глаз Талоса.
— Он один из малых моих. Мой чемпион, обладатель моих даров. Но не раб. Он действует по собственной воле.
— Я думаю иначе.
— Думай как хочешь. Он представляет определенную ценность. Но ты мог бы стать гораздо большим.
— Мне не нужна…
— …не предопределено.
Талос перевел дыхание, чувствуя себя голым без доспехов и подавляя растущее желание разорвать на куски стоявших перед ним призраков.
— Я провидец и знаю, что грядущее подернуто туманом и зависит от нашего выбора.
Его двойник в разномастной броне качнул головой:
— Я могу одарить тебя магическим зрением. Оно необходимо смертным, чтобы прозревать сквозь туман.
— Мой провидческий дар чист. — Талос сплюнул на нагрудник разноцветного доспеха, где, к недовольству Повелителя Ночи, блистал незапятнанный имперский орел. — А твой отравляет рассудок. Пошел прочь!
Развернувшись к третьей фигуре, Талос услышал жужжание — густое, почти осязаемое и липкое. Доспехи третьего гостя были усеяны жирными кроваво-красными мухами. Они шевелящейся шкурой покрывали броню, и лишь кое-где сквозь них просвечивали синие островки краски.
На человеке не было шлема. Лицо его, схожее с лицом Талоса, уродовали зловонные фурункулы и сочащиеся гноем порезы. Призрак тряхнул головой, открыл рот с потрескавшимися, кровоточащими бледно-оранжевой жижей губами и заговорил хлюпающим, одышливым голосом.
— Меня призвали сюда, — просипело существо, — но ты не станешь одним из моих чемпионов. Ты для меня бесполезен и никогда не решишься воспользоваться той властью, что я предлагаю.
Талос уцепился за первый проблеск смысла в этом безумном спектакле:
— Кто призвал тебя?
— Один из твоих соплеменников обратился к эмпиреям, выпрашивая секунду моего внимания. Маг, чьи молитвы слышит варп.
— Это был Астартес? Повелитель Ночи? Человек?
