который понимал, что радушный прием произведет на иностранца гораздо более приятное впечатление, чем допрос, и лучше не обращаться с ним как с уголовником и шпионом. Интересно, может, он ходил на какие-то новые партийные курсы по связям с общественностью?
Я сказала секретарю, что хочу купить цинсийского перца, и попросила помочь мне советом: «Мне доводилось слышать, что иногда перец привозят из других районов, а потом продают его под видом местного». «Нет проблем, я все устрою», — воодушевился местный партбосс и набрал чей-то номер на мобильном телефоне. Некоторое время спустя в комнату вошел еще один мужчина. Выяснилось, что это был мэр. «Слушайте, — обратился к нему секретарь, — вы можете организовать
Через полчаса он вернулся и принес два бумажных пакета, на которых гордо красовалась текст с историей цинсийского податного перца. Секретарь открыл пакет, и тут пахнуло чудесным перечным ароматом. Кожица перчиков была темно-розовой и покрыта пупырышками, а внутри они были шелковисто- белыми. «Покажите мне
Градоначальник через некоторое время стоял в кабинете, сжимая в руках обычный полиэтиленовый пакет. Из некоторых перчиков до сих пор торчали обломки веточек. Кабинет наполнился кружащим голову запахом. Мы внимательно осмотрели перчики. На этот раз у всех имелись
Вернувшись к храму, я встретилась с Му Ма. У главных ворот за столиком сидела стайка сорванцов, которые играли в карты и курили. Главарю было лет одиннадцать; дымя сигаретой, как искушенный жизнью повеса, он раздавал карты и держал банк. Остальные, шлепавшие картами и швырявшие банкнотами, громко орали и хохотали. Старый храмовый сторож тихо, покорно смотрел на них.
Через некоторое время на двор вступило несколько хорошо одетых взрослых. Мальчишки, прихватив деньги и сигареты, тут же испарились. Взрослые неловко потоптались, поглазели на нас и ушли. Мне показалось, что это были местные чиновники, но нас с Му Ма они не стали трогать.
С момента нашего последнего визита власти успели восстановить главное здание храмового комплекса, которое теперь резало глаз яркими кричащими красками. Впереди маячила здоровенная статуя Конфуция. Снаружи, как и многие столетия назад, высилась старая каменная стела и стояла кадильница для благовоний. Пожилой хранитель показал нам покрывавшие колонну пятна крови и прилипшие к ним перья. «Учащиеся перед экзаменами приносят в жертву Конфуцию кур», — пояснил он.
Стоял
Чтобы вытащить свинью во двор и уложить ее на место для забоя, потребовались усилия пятерых крепких мужчин. Свинья упиралась и визжала, словно охваченный ужасом человек. Мясник взрезал ей горло, и багряно-красным потоком хлынула кровь. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем свинья перестала визжать и дергаться. Наконец она успокоилась, а двор покраснел от крови. Мясник сделал надрез на задней ноге и вставил туда шланг от велосипедного насоса. Потом он заработал насосом, и свинья стала раздуваться. («Так для мясника проще», — было сказано мне).
Силачи оттащили тушу на плиту, где по частям окунули все ее тело в котел с кипятком. Еще один человек поддерживал пламя, подбрасывая дрова. Бледное свиное рыло было безжизненно. Казалось, свинья безучастно смотрит на то, что вытворяют с ее телом. После того как свинью обварили, с туши стали счищать щетину. Мужчины работали тихо и с серьезным видом.
Один из них, вооружившись огромным ножом, отрезал свиную голову, после чего обезглавленную тушу повесили на деревянный каркас. Прямо во дворе свинью разделали и приготовились солить мясо. Женщины с мокрыми руками разложили на скамье ворох потрохов. По двору бегал маленький мальчик с парой свиных ножек, нанизанных на веревку. Внутри дома женщины солили ломти жирного мяса и укладывали в высокие, по пояс, глиняные кувшины. Через несколько дней они приготовят мясо в топленом жире и снова положат на остаток года в кувшины.
Приближалось время ужина. Му Ма трудился над своими записками. Я напомнила, что нам до шести вечера надо встретиться с партийным секретарем. «Я тебя догоню», — ответил он. Меня согласился подвести на мотоцикле молодой парнишка. Мы буквально слетели вниз по склону холма. В моих волосах играл ветер. Я смотрела на залитые солнечным светом склоны, покрытые перечными деревьями, и горы, укрытые снегом.
В ресторане «Горная вилла» меня уже ждали представители местных властей и партийные чиновники, устроившиеся за огромным круглым столом в отдельном кабинете. Среди них я узнала тех изысканно одетых людей, которых видела в храме. (Значит, я все-таки была права!) Партсекретарь был само радушие и без конца произносил тосты в мою честь: «Добро пожаловать в Сычуань! Добро пожаловать в Ханьюань! И уж тем более добро пожаловать в Цинси!» — восклицал он. Пара других чиновников тоже пыталась изобразить дружелюбие, однако мне представлялось совершенно понятным, что остальных терзают сильные сомнения на счет целесообразности моего присутствия в их уезде. Они с тревогой поглядывали, как я делаю записи в своем блокноте. И хотя названия поданных блюд я фиксировала по-китайски, все остальные мои многочисленные заметки были на английском. Вполне понятно, власти беспокоились о том, что далеко не все записи посвящены исключительно еде.
— Честно говоря, администрация Цинси впервые принимает гостя из-за рубежа, — немного смущенно поведал мне мэр.
(Похоже, даже прославленная Роза пока еще не успела поужинать с ним и его коллегами.)
— Огромное спасибо, — вновь благодарила я. — Вы оказываете мне большую честь.
Ужин был первоклассным — сычуаньская кухня в своем наилучшем проявлении. Мы начали с ломтиков сушенной на ветру колбаски, приправленной сычуаньским перцем и Чили, и кусочков вскормленной на зерне курицы в масле чили. Потом принесли
Му Ма явился почти в самом конце ужина, что, как мне показалось, было довольно некрасиво с его стороны, но я решила ничего не говорить. Когда мы встали из-за стола. Му Ма взялся за камеру и запечатлел всех нас на фоне гор и перечных деревьев: чиновники выстроились в два ряда, я встала посередине. Местный начальник полиции подвез нас до отеля на служебном джипе, а партийный секретарь пригласил меня чуть позже присоединиться к нему в баре его собственной гостиницы, чтобы выпить и
