брать Федеральный резервный банк? Это выглядело невозможным. Банк представлял собой неприступную крепость. Он находился в самом центре финансового района, и все знали, что стоит в его окрестностях появиться хоть одному подозрительному типу, того тут же сцапают. Весь криминальный мир знал, что финансовый район не по зубам никому. Но чем черт не шутит? С Макси все казалось возможным.

Наконец я сказал:

— У тебя уже есть какой-нибудь план?

— Кое-что намечается.

— Какие шансы? — поинтересовался Патси.

— Мы сможем его взять? — спросил я.

— И да и нет. Я пытаюсь подобрать ключи. В нижние подвалы проникнуть трудно, но мне кажется, мы можем захватить суточный привоз, который бронированные машины каждый день доставляют в виде депозитов из других банков, членов Федеральной резервной системы. Мы можем взять его во время разгрузки.

— И на сколько потянет этот суточный привоз? — иронически спросил я.

— Миллионов десять наличными, а может быть, и больше.

Макс холодно улыбнулся мне. Он окинул взглядом наши лица, проверяя, произвели ли его слова на нас должное впечатление. Господи, это я так пьян или Макс совершенно спятил?

Утро среды. Посетителей было мало, и те не слишком интересные. В переднем зале Толстяк Мо и его бармены занимались своими обычными делами. Мы убивали время за «греческим дураком», когда появился Мо и сообщил:

— Снаружи стоит Пегги. Она хочет видеть вас, ребята.

Мы были заняты игрой и почти не обратили внимания на его слова.

Макс поднял глаза, на минуту оторвавшись от карт:

— Пегги? Какая Пегги?

Мо вместо ответа упер руки в бока и прошелся по комнате, покачивая толстым задом.

Макс бросил свои карты. Он взволнованно воскликнул:

— Пегги Бумеке? Какого черта ты сразу не сказал? Впусти ее.

Мы слышали, что она много лет работала на панели, и я ожидал увидеть обычную потасканную, испитую и распутную шлюху с угасшим взглядом. Я уже заранее ее жалел.

В то же время меня обдало приятной мыслью: «Она пришла сюда за помощью. Представляю, как она обрадуется, увидев, как много мы теперь можем ей дать и с какой щедростью это сделаем».

Я уже представил, как говорю ей, протягивая пачку денег: «Вот, Пегги, возьми, здесь хватит на русскую шарлотку».

Тем больше я удивился, когда она вошла. Мы стояли и смотрели на нее, точно почетный рыцарский эскорт, который встречает важную даму, а она ступала величественно, как Мэй Уэст в роли «Бриллиантовой Лиль». Она выглядела такой же молодой и сексуальной, как раньше. На ней были меха и бриллианты. Она обняла каждого из нас и поцеловала в щеку.

Косой обошел вокруг нее, втягивая носом воздух:

— Эй, какими духами ты надушилась, Пегги? «Фултонский рыбный рынок номер пять»? В этом прикиде ты выглядишь классной сучкой. — Он издал одобрительный смешок.

Пегги сказала:

— А у тебя такой вид, как будто ты страдаешь от этой редкой гавайской болезни.

— Какой болезни? — заинтересовался Косой.

Пегги с улыбкой оглядела его с ног до головы:

— Половой неудовлетворенности, простачок. Ты суетишься и дурачишься точь-в-точь как те несчастные. Что тебе нужно, так это большой развлекательный тур с одной очаровательной француженкой в моем новом заведении.

Макси рассмеялся:

— Рекламируешь свой бизнес, Пегги?

Она тоже засмеялась:

— Для вас, ребята, мой бордель открыт бесплатно. Как в старые добрые времена. Просто купите мне русскую шарлотку. Если заглянете ко мне, мальчики, вас обслужат по высшему разряду. Помнишь, Лапша, как это бывало раньше? — Она послала мне воздушный поцелуй.

Я ответил ей тем же.

— Ладно, Пег, я просто пошутил, — сказал Макс. — Так в чем дело? Неужели ты пришла на Деланси- стрит только для того, чтобы проведать старых соседей?

— Я уже давно хотела повидать вас, мальчики.

Пегги села. Она сбросила с плеч меха и взяла бокал:

— А если серьезно, Макс, то у меня есть работа, которую могут выполнить только такие ребята, как вы.

Макс поднял брови. Она поняла это неправильно. Она успокаивающе подняла руку:

— Не волнуйтесь. Я хорошо заплачу вам за беспокойство.

— Пегги, — перебил я ее с улыбкой, — в прежние времена ты так щедро и великодушно оказывала нам всем свои услуги, что теперь мы просто обязаны тебя отблагодарить. Мы поможем тебе бесплатно.

Макси пыхнул сигарой, стряхнул пепел на пол, отвесил вежливый поклон и сказал:

— По-моему, Лапша прав. Наши профессиональные таланты всегда к твоим услугам, Пег.

Я отметил, как корректно и уважительно ведет себя Макси. Это был один из уроков, который преподал нам наш старый друг, Профессор. Я хорошо запомнил его афоризм, который он частенько повторял: «Обращайтесь со шлюхой как с леди, а с леди — как со шлюхой».

И теперь Макс был сама галантность.

— Но если речь идет о том, чтобы брать деньги с леди, ты знаешь, Пег, мы так не работаем. Пусть это делают сутенеры.

Пегги открыла кошелек и вытащила толстую пачку пятидолларовых бумажек.

— Да ладно, Макси. У меня неплохо идут дела. Я могу расплатиться, как положено. Ты же знаешь, я никогда не была халявщицей. Я люблю, когда за дело платят то, чего оно стоит.

Макси задумчиво пыхнул сигарой, потом достал из кармана пачку денег, отсчитал десять купюр по сотне долларов и положил их на стол.

— Раз ты считаешь необходимым, чтобы за услугу было заплачено, я предлагаю тебе — только потому, что ты на этом настаиваешь, Пегги, — добавить к этим деньгам еще штуку, и мы отошлем всю сумму в Досуговый центр на устройство их детского летнего лагеря. А потом я тебе гарантирую, что мы решим любую твою проблему, какой бы она ни была. Договорились?

Лицо Пегги прояснилось.

— Чудная идея.

Она доложила к деньгам Макса свою тысячу, сказав: «Удваиваю ставку».

Макси повернулся к Косому:

— Теперь твой ход, парень. Ты будешь добрым самаритянином.

Косой взял деньги.

Когда он уже выходил в дверь, Макси крикнул ему вдогонку:

— Принеси от них квитанцию или расписку.

Косой остановился, с упреком посмотрел на Макси и спросил:

— Какого черта, неужели ты мне не доверяешь?

— Незачем кипятиться. Квитанция мне нужна для налоговой инспекции.

Я спросил себя, почему Макс вдруг решил сделать пожертвование в Досуговый центр? Что стало побудительным мотивом? Какая странная цепочка рассуждений могла натолкнуть его на эту мысль? Никто