Я шагнул в его сторону. Пульс бился у меня в висках. Мне казалось, что моя голова налилась кровью. Я тонул в пьяном бешеном тумане. Холодная сталь моего ножа сама просилась к его телу. В глазах ублюдка появился ужас. Я почувствовал, что он мой. Он был парализован страхом. Я сделал еще шаг. Я нажал на кнопку. Лезвие выскочило из рукоятки. Этот щелчок и вспышка стали его загипнотизировали. Я почти вонзил нож ему в горло.

— Нет, этого пациента не надо оперировать, Лапша. — Макс успел схватить меня за руку. — Чего вдруг ты так взбеленился?

Я покрылся потом. Я сел. В самом деле, что это со мной такое? Макс протянул мне «Корону». Я взял ее, откусил кончик и размял сигару на глазах у остолбеневшего гостя. Я чувствовал себя опустошенным. Словно меня всего выпотрошили изнутри. Не стоило мне привязываться к этому парню. Чего я от него хотел? Пусть он идет к черту. Со мной что-то не в порядке. Я вел себя как садист, которому не терпится перерезать кому-нибудь горло.

Патси наклонился ко мне, чтобы поднести огонь к сигаре. Он тихо спросил:

— С чего ты так взъелся, Лапша?

Я не хотел вдаваться в долгие объяснения, что этот человек символизировал для меня. Но что именно? Мои детские обиды? Наверное, тот парень Фрейд сумел бы это объяснить. А я не могу. Какой-то голос внутри меня шептал: «Ты просто напился, ублюдок, ты напился».

Я сказал только:

— Мне не понравилось, как он с нами говорил.

Патси ответил:

— Мне тоже.

Страховой агент сел в кресло. Он вытащил носовой платок и дрожащей рукой вытер лоб. Макси пододвинул ему стакан с двойным виски. Он взял его, пробормотав: «Спасибо, Макс». Его рука так тряслась, что он разлил половину выпивки, прежде чем донес стакан до рта.

Макс сказал любезным тоном:

— Ну что, Джон, tauchess offen tish.[13]

Вероятно, он понял, что должен выложить то, что принес, на стол. Агент открыл портфель и достал оттуда толстый плотный конверт.

Макс открыл конверт и вытряхнул из него на стол тридцать пачек банкнотов, перетянутых узкими полосками банковской бумаги, на которых стояла надпись: — «Одна тысяча долларов». Он вынул из кармана мешочек с бриллиантами и бросил его страховому агенту:

— Одного камня не хватает. Потеряли в спешке. Все в порядке, Джон?

Я ожидал, что он возмутится или попробует спорить. Но ничего подобного не произошло. Он только смиренно кивнул. Все его поведение резко изменилось. Он больше не выглядел как представитель привилегированного класса, пришедшего к жителям трущоб. Макс подтолкнул к нему три пачки денег.

— Это твои десять процентов, Джон.

— Большое спасибо, Макс.

Он улыбался и кланялся нам всем, как швейцар, получивший щедрые чаевые.

После этого он выпил еще стаканчик, и к нему вернулась часть его достоинства. Он кинул пачки денег в портфель и защелкнул замок.

— Должен сказать, ребята, вы сделали отличную работу. Все было превосходно. За исключением одной вещи — нет, я, конечно, вас не критикую, но так ли уж необходимо было все это насилие? — Он залился неприятным льстивым смешком. — Троих отправили в больницу, а моя жена лежит дома в нервном шоке.

Еще бы, после того как я отказался ее удовлетворить. Самому ему это наверняка не под силу, подумал я про себя.

Макси выпустил изо рта клуб дыма.

— Видишь ли, в чем дело, Джон. Когда мы занимаемся своей работой, мы, как ты понимаешь, не можем позволить себе играть в бирюльки. Мы играем всерьез и наверняка.

— Да, да. Я знаю, парни, что вы сделали отличную работу и что вы лучшие в своем деле. Мне вас так и рекомендовали еще несколько лет назад.

Он весь светился дружелюбием и доброжелательством.

Макс перебил его, сказав:

— Хорошо, Джон. Если что-нибудь наклюнется, свяжись со мной, как обычно.

Он понял намек.

— Да, да. — Он встал и взял портфель. — У меня намечается кое-что получше, чем последнее дело. Это один из моих самых крупных клиентов, все решится через месяц или два.

Макс взял его под руку и проводил к двери:

— Отлично. Мы всегда к твоим услугам, Джон.

Трусливый ублюдок притворно улыбнулся:

— Рад буду снова иметь с вами дело, ребята.

Тут он поймал мой мрачный взгляд, отвернулся и вышел, еле слышно пробормотав:

— До свидания.

Макс сказал:

— Пока.

Остальные молча смотрели ему в спину холодными взглядами.

Макс сел за стол. Он повернулся ко мне и улыбнулся:

— Не терпится прирезать курицу, которая несет золотые яйца, да, Лапша?

— Он стукач. Ему нельзя доверять, — сказал я коротко. — Он единственный, кто может всех нас завалить. Это наша ахиллесова пята.

Макси сгреб в кучу лежавшие на столе пачки денег и задумчиво произнес:

— Да, ты прав, Лапша. Он стукач, тут все понятно. Наверное, когда-нибудь нам придется его убрать. — Он достал из кармана еще пачку баксов и присоединил их к общей куче. — Двадцать семь тысяч осталось от Джона плюс те четырнадцать штук, которые принесли Джейк и его ребята после подмены бриллиантов, и еще три штуки, за похороны. Ну-ка, посчитаем… — Макс пошарил в кармане в поисках карандаша, взял сотенную бумажку и начал делать на ней расчеты. — Хм… значит, всего выходит сорок четыре штуки. Разделим это на четыре… по моим подсчетам, получается одиннадцать штук на брата. Посмотри на цифры, Лапша. Все правильно?

Я бросил беглый взгляд на бумажку. Я был слишком пьян, чтобы считать. Я сказал:

— Порядок.

Отдавая каждому его долю, Макс цинично заметил:

— На уголовщине много не заработаешь. Наверное, лучше устроиться клерками в торговую контору Мэйси или еще куда-нибудь.

Патси сказал:

— Черт, а неплохо было бы взять эту контору. Я слышал, что в канун Рождества в их главном офисе лежит чуть ли не миллион баксов.

— Миллион баксов! — восторженно воскликнул Косой. — Господи, Макс, это отличная идея. Надо нагрянуть к Мэйси и взять его контору.

— К Мэйси? Нет, Мэйси нам не подойдет. Нам нужно кое-что побольше и получше.

Макси стал раскачиваться в кресле. Он с рассеянным видом выпускал к потолку клубы дыма от «Короны».

Я задумался. Лучше, чем миллион баксов? Вот черт, неужели Макси все еще мечтает о Федеральном резервном банке? Неужели он думает об этом после стольких лет?

Я насмешливо спросил:

— Макс, уж не метишь ли ты в Федеральный резервный банк?

Минуту Макс смотрел на меня с чрезвычайно самоуверенным видом. Потом он ответил:

— Вот именно. Я положил на него глаз, и, когда я соберу всю информацию, мы его возьмем.

Я не знал, что мне делать, — просто рассмеяться или пытаться его отговорить. Некоторое время я смотрел на него молча. Мы все смотрели на Макси. Мы всегда безоговорочно доверяли его решениям, но