худощавой брюнетке примерно того же возраста. — Суета весь день. Пяти минут нет свободных.

— Почему вы её не смените, Вера Григорьевна? — спросила собеседница. — Разве трудно найти что- нибудь другое, более подходящее?

— Не могу, — вздохнула Вера Григорьевна. — От дома близко, характер неплохой — я работаю два дня через два… Да и платят недурно.

— Что же вам тогда не нравится?

— Я же сказала: суета. Целый день звонки, посетители, счета.

— Я же секретарь — помощник бухгалтера. Да еще кадрами приходится заниматься. В нашей фирме изрядная текучка. Каждый день по несколько человек принимаю на работу и увольняю. Поверите: некогда чаю выпить! За два дня я так выматываюсь, что в выходные не восстанавливаюсь. Выхожу на работу усталой.

— А напарница у вас есть?

— Конечно.

— Она тоже выматывается?

— Представьте, нет. Вот кому я завидую! — призналась Григорьевна. — Соня чувствует себя в нашем аду, как рыба в воде. Совершенно не устает! Старше меня на два года, а выглядит девчонкой, не такой клячей заезженной, как я. Она и в ресторан успевает на обед сбегать, и по магазинам прошвырнуться, и губы красить.

— И с делами справляется?

— Вполне! Сдаёт мне их в полном порядке. У нее всё в руках горит… А я — недотепа, — еще раз вздохнула Вера Григорьевна.

— Зачем вы так низко себя оцениваете? — укоризненно покачал головой Гончаров.

Женщины были слушательницами Школы. Они пришли на занятия и перед ними затеяли беседу. Гончаров, проходивший мимо, прислушался и вмешался. Он привык считать себя морально ответственным за каждого, переступившего порог Школы. Любые неблагополучие, боль, острая проблема мгновенно вызывали у него мысленный вопрос «А чем я могу помочь?»

— Такая я уж уродилась, Геннадий Аркадьевич, — ответила Вера Григорьевна.

— Считаете, что у вас хватает недостатков. А у кого их нет?

— У меня больше, чем у других.

— А именно?

— Копаюсь… Раздражаюсь… Могу вспылить… Рассеянна… — призналась Вера Григорьевна.

— Это может быть следствием вашей нелюбви к работе, — сказал Гончаров. — Если бы вы её любили, эти качества исчезли.

— Может быть… Когда я работала на прежнем месте, референтом, меня хвалили. Я имела четко очерченный круг обязанностей. Меня не дергали, никто над душой не стоял, я и работала не спеша. Зато качественно. Это была моя стихия.

— Вернуться на то место вы не можете? — озабоченно спросил Гончаров.

— Фирма лопнула, да и платили там мало. А у меня двое детей, отец-инвалид.

— Муж мало зарабатывает? — поинтересовалась собеседница.

— Он тоже на моей шее сидит.

— Что ж так?

— Он у меня не от мира сего. Вбил в голову, что он — гениальный писатель. Стучит на машинке с утра до вечера, а по ночам за гроши стережет пустой склад. И хоть бы печатали! Один раз только пять строк опубликовали в какой-то листовке. Да, ладно. Пусть тешится. Хорошо, хоть не пьет.

— Вам надо попробовать изменить свое отношение к работе, — задумчиво произнес Гончаров.

— Конечно, — поддержала его брюнетка. — Переступите через себя. Попробуйте найти в ней удовлетворение.

Вера Григорьевна в ответ криво усмехнулась и махнула рукой.

— Рутина возникает там, где дух засыпает, — продолжал Гончаров. — Дух человека по своей природе динамичен. Он всегда в движении, порыве, поиске, в отличие от неповоротливой плоти. Но нередко он замедляет свой стремительный бег и тогда рождаются безразличие, равнодушие, скука, тоска, отчаяние. Появляются массы людей, которым ничего не нужно, на всё наплевать. Их сегодняшний день точный слепок со вчерашнего, а завтрашний будет таким же, как нынешний. Они живут, сами не зная зачем, не вызывая интереса у окружающих и не принося никому ни вреда, ни пользы. Их забывают сразу после смерти, а иногда и до нее.

— А я тоже такая, — побледнев, прошептала Вера Григорьевна.

— Нет, — сказал Гончаров. — Я нарисовал образ, которого следует остерегаться. Надо быть бдительным, дабы он не проник незаметно в кровь и плоть и не стал вторым «я». Зло, к сожалению, активно, а добро — пассивно.

Он посмотрел на настенные часы и предложил женщинам и остальным слушателям пройти к нему в кабинет. По дороге кто-то поинтересовался:

— Геннадий Аркадьевич, почему у вас нет наручных часов?

— Мне бесполезно их иметь, — последовал ответ. — Из-за моей высокой энергетики самые надежные часы быстро выходят из строя или начинают неправильно идти. Так же ведут себя часы и в моём кабинете.

Большую часть лекции Гончаров рассказывал о сущности и методах гипнотического внушения. Всем было очень интересно, и слушали его, затаив дыхание. Незадолго до перерыва Гончаров объявил, что сейчас будет проводить сеанс аутогенной тренировки.

Вера Григорьевна напряглась. Она уже дважды в них участвовала и испытала потрясающие ощущения. После окончания занятий дала себе слово перед сном слушать аудиозапись сеанса по плееру.

Сеансы были похожи и непохожи друг на друга. Скорее, они даже больше отличались, ибо Гончаров в каждый из них вносил нечто новое, неуловимое и всякий раз захватывающее. Это выражалось не только в смысле слов и тоне, которым они произносились, но и энергии, их сопровождавшей.

На этот раз Вера Григорьевна ждала для себя нечто особенно необычное и не ошиблась в ожиданиях. Каждое слово Гончарова падало ей глубоко в душу и оставалось там, как её частичка.

Займите для себя удобное положение… Расслабьтесь… Желательно положить руки на бёдра так, чтобы они не соприкасались… — как и на предыдущих занятиях предложил Гончаров.

Вера Григорьевна выполнила команду, хотя расслаблять мышцы полностью она еще не научилась. Какое-то напряжение оставалось в её большом полноватом теле и доставляло неудобство. Как бы прочитав её мысли, Гончаров посоветовал:

— Желательно, чтобы руки были не напряжены, чтобы они просто лежали на бедрах. Плечи, шея, голова также должны быть свободными от мышечных усилий, а голова слегка наклонена вперед.

Закройте, пожалуйста, глаза. Расслабьтесь… Давайте забудем обо всём и на десять-пятнадцать минут настроимся на занятие.

Сами себе сказали: «Я… (вдох)… расслабляюсь… (выдох) и успокаиваюсь. Постепенно расслабляются все мышцы моего тела. Я спокоен. Я совершенно спокоен, У меня приятное чувство отдыха покоя и дремоты…»

Вера Григорьевна успокоилась сразу. С сердца свалился тяжелый груз неприятностей, тяготивший её в последнее время. Наступил отдых, который она не могла получить в выходные дни и даже во сне. Гончаров продолжал:

— Внимание на руках. Мои руки… (вдох) расслабляются… Постепенно расслабляются мышцы рук… Руки расслабились… Полностью расслабились мышцы рук… Пальцы расслаблены… Хорошо расслабились пальцы… Кисти расслабились… Предплечья расслабились. Очень хорошо расслабились предплечья…

Постепенно расслабляются подошвы ног. Пальцы ног расслаблены… Голени расслаблены… Бёдра…

Все мышцы моего тела расслаблены. Расслабились мышцы спины, живота, груди… Хорошо расслабились мышцы шеи… Очень хорошо расслабились мышцы шеи. Хорошо расслабились мышцы лица, губы, щёки, брови, веки.