— Это еще одна цитата из Шекспира? — засмеялась она.

— Он обошел молчанием этот вопрос. Поторопись, Ник, я на самом деле чертовски голоден.

Николь с удивлением обнаружила, что ее усталость бесследно испарилась.

— Тут неподалеку есть симпатичное кафе, — сообщила она. — А ты, оказывается, можешь быть очень милым.

Он улыбнулся, и у нее потеплело на сердце.

— Не ты первая заметила это, — бросил Патрик.

Николь вспомнила о Венере, и настроение у нее сразу же испортилось. Она вздрогнула.

Видимо, она издала какое-то восклицание, потому что Патрик, остановившись, спросил:

— Ты в порядке?

Николь молча кивнула.

Неужели это ревность? Значит, ее чувства к Патрику изменились? Он стал для нее больше, чем верным другом? Разве такое возможно?

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — озабоченно повторил он. — Ты так побледнела… — Патрик заглянул ей в глаза. Прядка темных волос упала ему на лоб, и он стал похож на того отчаянного подростка, с которым она познакомилась пятнадцать лет назад. — Николь! — позвал он.

— Наверное, просто проголодалась, — пробормотала она, выходя из транса.

Николь не могла понять, что с ней происходит. Ей не хотелось задумываться, по чему или по кому она изголодалась. Как можно было так запутаться? Кто ей нужен? Джеральд? Или Патрик?

Он только твой друг, твоя опора, Николь, кричал ее разум.

Николь сидела на скамейке и наблюдала, как Патрик пьет воду из родника. Он выпрямился, и Николь улыбнулась, находя, что ему очень идет купленная утром широкополая соломенная шляпа. Себе она выбрала пробковый шлем, какие носят в тропиках, но почему-то розово-сиреневого цвета, завязывающийся под подбородком пурпурной лентой.

Патрик присел рядом и сдвинул шляпу на макушку.

— Что дальше? — спросил он.

— Сил уже нет, — прислонилась к его плечу Николь, — но надо обязательно добраться до зоомагазина. Хочу купить что-нибудь питомцам Розы. — Она толкнула лежавший у ее ног рюкзак. — Полагаю, Дэйзи понравится эмалевая лягушка, которую мы ей купили.

— Ты так думаешь? — улыбнулся Патрик. — Вот уж не нахожу у твоей сестры ничего общего с лягушкой.

— Правда? — заинтересовалась Николь. — А как ты ее себе представляешь?

Патрик рассеянно оглядывал окрестности. Его взгляд задержался на высокой каменной стене, потом вернулся к Николь.

— Я думаю, Дэйзи — огонь, а Роза — земля.

Николь понравилась такая оценка ее сестер, и она задумчиво произнесла:

— Тогда я — ветер.

— Ты не ветер, — покачал головой Патрик, черты его лица смягчились. — Скорее воздух.

— Воздух? — нахмурилась Николь. — Ну и ну! — наконец сказала она. — Вот спасибо!

— Ты прелесть, — рассмеялся Патрик. — А что ты думаешь об мне?

— Ты хорошо помнишь Библию? То место о четырех всадниках Апокалипсиса?

— Конечно. «Конь белый, и на нем всадник. И вышел он, чтобы победить; и вышел другой конь, рыжий, и сидящему на нем дано было взять мир с земли; и конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей; и конь бледный, и на нем всадник, имя которому Смерть», — процитировал Патрик. — А что?

— Угадай, какой из них — ты! — улыбнулась Николь.

Подхватив сумку, она пошла вниз по залитой солнцем дорожке. Желтые крокусы, розовые тюльпаны, сиреневые, белые, пурпурно-лиловые примулы разноцветными искрами вспыхивали среди зелени газонов. Парк, выдержанный в викторианском стиле, с живописными каменными стенами и террасами, окружали отели и старые дома. В глубине души Николь верила, что в каждом из них под розовой, желтой или небесно-голубой крышей живет свой домовой.

Это было своеобразное место. Достижения цивилизации будто не коснулись его. На противоположной стороне обычной городской улицы вдруг оказывалась густая роща или известковый обрыв. И везде зелень, кустарники, перелески.

Крошечные насекомые бесстрашно сновали под ногами, юркие ящерки, виляя зелеными хвостиками, выбегали из своих тайных укрытий и грелись на солнышке на камнях или на теплых стволах деревьев. Воздух, казалось, дрожал от звенящих птичьих трелей. Знаменитые родники, окружавшие город, искрящимися струйками просачивались сквозь известняк или взлетали над многочисленными фонтанчиками. Чистая прохладная вода манила к себе после долгой прогулки по мощенным булыжником улицам.

— Куда ты? — Патрик догнал ее и отобрал сумку.

— В зоомагазин.

— Ах, да, подарок для питомцев Розали.

— Для их матери-земли, — съехидничала Николь, удивляясь собственному раздражению.

Почему она так ревниво отреагировала на его оценки? А почему он не представляет ее, Николь, как «огонь» или как «землю»? Она, видите ли, «воздух»! Так, ни то ни се. Ничто!

— И сколько у Розы сейчас подопечных? — поинтересовался Патрик, прерывая ее самокопание.

Он придержал ее за локоть, призывая замедлить шаг. Николь не сознавала, что почти бежит.

— У Розы? — Она тряхнула головой, возвращаясь к действительности. — Ах, да, две кошки, и еще Крекер. Это трехногая собака. Помнишь?

— Конечно, — улыбнулся Патрик.

— Еще Роза подобрала покалеченного котенка по имени Мышка, кажется, он откуда-то свалился и повредил лапку.

— А собак больше нет? — расхохотался Патрик.

— Есть, — в отчаянии махнула рукой Николь. — Не могу припомнить кличку. Но это уже не Роза, ее привел Крекер. Полагаю, это его подружка.

— Господи, — хохотал Патрик, — наверное, все это беспокойное хозяйство беспрестанно плодится и размножается.

— К счастью, их сторож обладает навыками ветеринара, так что как-то с этим справляется.

— Порадуем мою Розу.

У Николь перехватило дыхание. «Мою Розу»! Она всегда знала, что Розали — любимица Патрика. Спокойная, и ласковая, она была прелестным существом. Так почему бы ему не любить ее больше других сестер?

— У них с Ирвином почти десять акров земли вокруг дома, — как можно беззаботнее сказала Николь. — Там целый зоопарк можно устроить. — Беседа вдруг потеряла для нее всякий интерес.