теряет свой замкнуто индивидуалистический характер; она здесь подчинена производственному поведению целого рабочего коллектива.

И если в эпоху ремесла или при работе типа «а + б» поддерживать дисциплину приходится мерами характера субъективного (в полном смысле административного), то уже в эпоху мануфактуры или при работе типов «А» дисциплина диктуется в значительной степени самой логикой, последовательностью, зависимостью и темпом производственного потока.

Что же касается массового машинного производства при работе с персоналом «Б», то здесь производственная дисциплина усваивает уже чисто объективный технико- организационный характер и вместе с тем взаимозависимый коллективно-машинный характер. Как мы выше уже говорили, нарушение производственной дисциплины в этом последнем случае создает не только «нарушение тишины и спокойствия», а серьезную производственную аварию.

Если эти аварии редки, если они изучены и тщательно предусмотрены, то и тогда требуется при этой организации определенный людской резерв; если же они достигают большого «бытового» явления, то резервы требуются настолько значительные, что встает вопрос: не пойти ли назад, не возвратиться ли к менее совершенной организации труда, менее быстрой по своему обороту и менее производительной, но зато спокойной. Эти явления лихорадочных проб и отступлений нам очень знакомы в нашей текстильной промышленности и в сельскохозяйственном машиностроении особенно в связи с переходом на 7-часовой рабочий день.

В то же время такой высокий тип организации труда требует из ряда вон выходящей технической готовности предприятия и готовности организационно-технической. Машины должны быть постоянно в полной исправности: ведь это не машины для типа «а + б», это машины, представляющие единый производственный агрегат, работающий синхронно (совпадающий своими машинными единицами по времени друг с другом). Но мало того, текущий ремонт, установка, наладка и питание материалом уже принимают характер работы не от случая к случаю, а характер постоянной «дежурной» функции. Вот именно этого-то часто не выдерживают ни заведующие производством, ни функционеры-рабочие только что указанного типа.

Отсутствие этой технической и организационной готовности создает уже не частичную аварию, а постоянную производственную дезорганизацию.

Для того чтобы показать, что все это не теория, а факты наших дней, приведем практическое свидетельство из газеты «Голос текстилей» за июнь месяц 1928 г. о порядках при комплектной работе (хотя и не такого высокого типа, как описанный нами выше) на одной из фабрик. В письме, под заголовком: «Почему плачут ватерщицы», напечатано следующее:

Это, мы полагаем, достаточно колоритное свидетельство того, что данная норма, выраженная в комплектном типе работ, связана именно с организацией производства. Провал комплектной работы неизбежно рождает производственную анархию, работу «на-шарап».

Но мы должны сказать еще несколько слов об экономической готовности предприятия по отношению к типам «Б». В этой замкнутой взаимозависимости, которая наблюдается в работах типов «Б», уже не может быть той традиционной расценки работы, которая наблюдается в низших формах. Несмотря на разницу в технических квалификациях и несмотря на общую простоту работы (поскольку она постигаема из обозрения приемов), в работе все более выступает организационная обязательность и ответственность; а в то же время эта ответственность становится одинаковой у всех видов рабочей силы данного комплекта. Вот почему вполне естественным становится: во-первых, общее повышение заработной платы, диктуемое усилением значения для предприятия комплектных работ, и, во-вторых, «подтягивание» низших оплат к высшим. Тут уже возможны «социальные аварии», всецело обязанные знаменитому «посмотрим» или «пускай пока так работают, а там увидим».

Мы не можем говорить здесь о системе заработной платы во всем объеме этой проблемы. Мы хотим лишь установить тенденции.

Если в старых формах производства и при старых рабочих типах оплачивается именно непосредственное количество выработки, то в новейших формах производства и при новейших рабочих типах оплачивается именно организация труда.

В этих формах (высших) совершенно не важно для предприятия, что данная квалификация высока или низка, а важно, — стоит ли на требуемой высоте производственное поведение данного рабочего, т. е. правильно ли распределены его рабочие движения и рабочие маневры, точно ли согласованы функции, правильно ли они вклиниваются в движения и маневры других рабочих, точно ли они соответствуют во времени данному рабочему фронту, данному рабочему комплекту.

Предприятие здесь теряет не одно какое-либо слагаемое в индивидуальной выработке рабочего, оно теряет сразу сумму нескольких слагаемых, оно теряет на организационной аварии производства. Тип работы здесь настолько коллективен[56], что предприятие в каждом рабочем независимо от его индивидуальной технической квалификации ценит именно его организационно-коллективную квалификацию.

Понятно, что и форма вознаграждения должна покрывать собою главным образом организационно- коллективную квалификацию.

Здесь нет «квалифицированных» и неквалифицированных, здесь нет основных и «подсобных», здесь все одинаково «нужны» (и нужны именно вовремя) и здесь совершенно неизбежно вознаграждается именно высота организационной культуры. А отсюда и последствия: крушение сдельной платы и установление нивелировки в оплате.

Нужно ли говорить о том, что все эти отношения, характерные для типов «Б», в той или иной неразвитой форме существуют и при типах «А» и даже при «а + б», и не ясно ли, что после изучения этих высших организационных форм необходимо внести наиболее культурные взгляды на нормирование и в низших формах. Улавливая растущие организационные тенденции в низших формах производства и переделывая соответственно методы нормирования, мы тем самым поднимаем их (эти низшие формы) до высших форм.

И в то же время не ясно ли, что и измерители норм должны претерпеть существенное изменение в сравнении с прежними измерителями голой мускульной нагрузки.