операциями, известную часть приемов с известной частью операций, и связывать аналитически.

Основой изучения операций и приемов является их расположение во времени. Ведь как целостное благополучие предприятия определяется временем обращения оборотного капитала, как производственная эффективность данной машины определяется величиной ее продуктивности в данную единицу времени, так и операции и приемы при изучении должны быть уложены в определенное время. Время, в конце концов, — основной измеритель. Поэтому так называемый хронометраж должен быть признан основным методом анализа операций, приемов, а следовательно, и определения норм.

Всякий ремесленник инстинктивно настроен враждебно к измерению его работы; инстинктивно враждебно настроен он и к хронометражу. Но чем далее идет развитие машинизма, тем все более должна падать всякая убедительность отрицания хронометража.

Ведь у ремесленника не только трудно было измерить или даже сосчитать приемы, но почти невозможно было измерить или даже сосчитать операции. Перемена же его функций совсем уже опутана личным секретом. Его «операции» были так же субъективны, как и его приемы, его функции — таинственны.

Между тем в машинном производстве операции уже имеют громадное количество измерителей, совершенно объективных, вплоть до индикаторов[55]. Перечислим наиболее употребительные из них: манометры, амперметры, счетчики оборотов, тахометры, не говоря уже о целом ряде контрольно-измерительных приборов. И вот одно только определение количества вращения шпинделей или количества перерывов машинного хода проливает совершенно ясный свет, если не на все поведение работника, то во всяком случае позволяет делить его на определенные, строго отграниченные по времени, слагаемые.

Хронометраж как бы забегает вперед современной технической эволюции машин и возражать против него принципиально (а есть еще и такие возражатели!) все равно, что возражать против современной технической эволюции машин.

Возражения против хронометража строятся иногда еще и потому, что хронометраж, дескать, сам по себе не измеряет напряжения трудового процесса, что он не измеряет работу. Но хронометраж есть хронометраж, т. е. измерение времени, падающего на определенный трудовой прием, на группу приемов или на элемент приема. Анализ, т. е. разбивка приемов, классификация приемов на основе хронометража — вот что главное, что дает путь для изучения, для расчета и, следовательно, для нормирования операций.

Дальше мы будем говорить относительно измерений при производстве трудовых приемов. Теперь пока скажем лишь, что с этой возможностью измерений связано много иллюзий. Собственно говоря, до сих пор не решен еще вопрос относительно возможности измерения работы, производимой человеком (в килограммометрах), так как такому измерению может быть подвержена лишь такая работа (выражаемая приемами и движениями человека), которая технологически совпадает с машинными операциями, например, выжимание, круговые движения колесом. В других же трудовых движениях «схватить» работу определенным измерителем трудно. Точно так же и путь теоретических расчетов движений не везде возможен, особенно там, где движение не стандартизовано и путь этого движения не имеет точных направителей.

Точно так же еще не решен определенно вопрос относительно измерения энергии, расходуемой человеком во время работы, хотя пути исследования в этом направлении уже имеются.

Однако по мере того, как машина берет от человека его двигательно-энергетическую функцию, вопрос все более и более становится уже не об измерении этого энергетически-двигательного напряжения, а об измерении, или, лучше сказать, о выяснении распределительно-организационных функций в работе.

Как мы увидим дальше, здесь уже речь должна бы идти об измерении работы центральной нервной системы. Но современная физиология центральной нервной системы переживает еще только период своего формирования как науки и не дает пока каких-либо установленных измерителей, кроме косвенных общих физиологических показателей или вернее противопоказателей. Питать в этом отношении иллюзий в настоящее время не приходится.

Однако мы не забудем, что, как мы говорили выше, характер рабочей нагрузки, а следовательно, и нормы в современном машинном производстве глубоко изменился; он не столько выражается непосредственно в величине продукции, в количестве деталей, а в широте охвата известного количества операций, количества станков, сторонок. Норма все более и более приобретает организационно- производственное выражение.

И вот мы должны со всей категоричностью заявить, что, не дожидаясь, когда современная физиология даст точные измерители различных видов рабочей энергии работника (да еще в производственной обстановке), мы должны со всей энергией делать организационно-технический анализ работы и давать нормы, исходя из организационно-технических данных.

И это тем более, что ведь не решен еще вопрос, с какой из разнообразнейших трудовых функций может физиолог сопрягать свои показатели.

…Перед ЦИТом, как перед органом подготовки рабочей силы, встал вопрос о выработке такой программы подготовки, при которой можно было бы покрывать наибольшее количество машин или веретен.

После опытов с 3 и 4 сторонками была выработана организационная схема-норма работы на ватерах, рассчитанная на 4, 5, 6 и 8 сторонок.

Что же оказалось наиболее существенным в этой «органорме»?

Наряду с усилившейся специализацией ватерщицы в сторону закрепления за ней основной функции — ликвидации обрывов, необходимо было спроектировать нагрузку другими прежними функциями ватерщицы, уже не для этой ватерщицы, а для других работниц, работающих с ней в строгом комплекте и взаимной зависимости.

Получилась следующая, в высшей степени характерная организационная схема. Одна ватерщица- присучальщица должна работать на 8 сторонках; параллельно с ней по обслуживанию ватеров работают съемщицы — 1 на 7 сторонках, ставильщицы — 1 на 20 сторонках и 1 обмахивальщица на 24 сторонках.

У каждой из этих работниц функции стали строго специальными, они не дезорганизуют свое производственное поведение «прыжками» от одной функции к другой; в связи с этим их маневры около машин получают большее спокойствие и закономерность, чем прежде: облегчение в функциональном обслуживании дает возможность увеличить организационное поле работы. Вместе с тем, как мы видим, работа приобретает ясно выраженный характер комплекта, строго гармоничного, с внутренними взаимозависимостями. Ватерщица-присучальщица, сама работающая на 8 машинах (или сторонках), определяет поведение обмахивальщицы, работающей на 24 сторонках, а эта обмахивальщица в то же время имеет отношение к трем присучальщицам, с ними связана; получаются бесконечные, переходящие один в другой комплекты рабочей силы. Не ясно ли, что нормировать здесь — значит организовать, нормировать — значит рационализировать, значит реконструировать.

И мы сейчас же увидим нечто другое, еще более интересное и важное. Так называемая трудовая дисциплина в ремесле или даже в штучно-машинном производстве непосредственно отражается на выпуске продукции на данном индивидуальном рабочем месте; трудовая дисциплина здесь должна поддерживаться сугубо административными мерами; между тем как при комплектной работе, взаимно связанной, падение трудовой дисциплины хотя бы у одного работника означает рас-строй-ство производства, означает не частную, а общую производственную аварию.

В эпоху ремесла или теперь, но при работе рабочего типа «а + б», производственная дисциплина имеет характер индивидуальный; она может только примером, только общей «заразой», положительно или отрицательно влиять на соседей по работе и вообще на другой рабочий персонал.

В эпоху мануфактуры или теперь, при работе рабочего типа «А», производственная дисциплина уже