Алекса была на кухне, разбирала и мыла соусники, пластиковые контейнеры, деревянные миски для салата, яйцерезки, ножи, бокалы, которые она извлекала из ячеек картонной коробки — приводила в порядок всю свою утварь, которую доставила домой из Чизуика. Вымоет все, вытрет, уберет и тогда поднимется наверх, стянет с себя мятую ситцевую юбку и кофту, примет душ и переоденется во все свежее. Потом приготовит себе чашку чая с ломтиком лимона… потом выведет на короткую прогулку Ларри, а уж дальше будет думать об обеде. На обратном пути из Чизуика она заехала в рыбную лавку и купила радужную форель, Ноэль ее обожает. Хорошо поджарить ее на решетке, с миндалем. И, может, еще…

К дому медленно приближалась машина, но от мойки ее было не разглядеть. Машина остановилась, послышался женский голос, раздался стук каблучков по мостовой. Алекса закрыла кран, прислушалась. Звонок в дверь.

Яростно затявкал Ларри, он ненавидел звонки. Алекса досадливо поморщилась: кто это? Ей еще столько посуды надо перемыть. «Да замолчи ты, глупый пес!» — прикрикнула она на Ларри и, стянув с себя фартук, пошла открывать дверь. Хорошо бы не слишком обременительный визитер. Дверь уперлась в груду пакетов. Такси развернулось и укатило. И…

Алекса ахнула: мачеха! Принарядилась для Лондона: черное платье, красный жакет, туфли-лодочки, но Алекса все же узнала ее с первого взгляда. Причесалась, как видно, у какого-то именитого мастера, по последней моде: волосы зачесаны назад и заколоты черным бархатным бантом.

Ее мачеха. Выглядит сногсшибательно, но не предупредила о своем приезде, свалилась как снег на голову. «Ноэль!» — мелькнуло у Алексы в голове, прежде чем она раскрыла мачехе свои объятия.

— Вирджиния!

— Не падай в обморок, Алекса. Я не отпускала такси — не знала, застану ли тебя дома.

Она расцеловала Алексу.

— Приехала кое-что купить, — без надобности пояснила Вирджиния и нагнулась, чтобы собрать все пакеты и свертки. Алекса стала помогать ей.

— Но я даже не подозревала, что ты в Лондоне…

— Да я всего на пару дней. — Они свалили покупки на стол в прихожей. — И не спрашивай меня, почему я тебе не позвонила. Звонила без конца. Я вообще решила, что ты куда-то уехала.

— Нет, никуда не уехала, — Алекса захлопнула входную дверь. — Мы… правда, вчера вечером ужинала у знакомых, а сегодня с утра работала — выполняла заказ на обед. Как раз привожу все в порядок, мою кастрюльки и рюмки. Даже не успела переодеться…

— Выглядишь ты отлично, — Вирджиния оглядела падчерицу. — Вроде бы похудела.

— Понятия не имею. Я никогда не взвешиваюсь.

— По какому поводу устраивался званый обед?

— По поводу девяностолетия главы семейства. В Чизуике. Очень приятный дом, на самом берегу реки. Двадцать гостей, и все они родственники. Два правнука.

— И чем же ты их угощала?

— Семга и шампанское — так хотел виновник торжества. И именинный торт. Но почему ты не предупредила меня, что приедешь?

— Сама не знаю почему. Все получилось неожиданно. Мне вдруг захотелось уехать на день-другой. Вчера весь день таскалась по магазинам и сегодня с утра продолжала. Еле держусь на ногах.

— Оно и видно. Мне очень нравится твоя прическа. Представляю, как ты измучена. Садись скорее в кресло, дай отдых ногам.

— Я только о том и мечтаю…

На ходу стягивая с себя жакет, Вирджиния прошла в гостиную, направилась к самому большому креслу и, рухнув в него, скинула туфли, а ноги положила на скамеечку.

— Боже, какое блаженство!

Алекса стояла и глядела на нее. Надолго ли она приехала? И что ее привело?..

— Почему ты не остановилась у меня?

Слава Богу, что не остановилась, но нельзя же не спросить.

— Я бы и остановилась, но давно обещала Фелисити Кроув обязательно пожить у нее, когда приеду в Лондон в следующий раз. Мы дружим с ней с детских лет. Была бы моей подружкой на свадьбе, если бы мы устроили все по правилам. Теперь мы с ней почти не видимся, а уж увидимся, так болтаем до полуночи.

«Это удачно, что у подруги», — подумала Алекса.

— Где она живет?

— В Кэджвит-Мьюз, в очень милом доме. Но у нее, конечно, не так красиво, как у тебя.

— Хочешь, я приготовлю чаю?

— Спасибо, не хлопочи. Дай мне просто холодной воды.

— У меня есть кока-кола в холодильнике.

— Вот и прекрасно.

— Сейчас принесу…

Алекса оставила Вирджинию и пошла на кухню. Открыла холодильник, достала бутылку кока-колы. Вирджиния здесь, и надо решить, что делать. Не паниковать, спокойно все обдумать. Но что тут думать — внизу-то еще мало улик: на вешалке висят куртка и твидовая кепка Ноэля, на столике в гостиной лежит «Файнэншл таймс» — больше, кажется, ничего. Зато на втором этаже картина более чем выразительная: всюду его вещи. И кровать явно свидетельствует о том, что на ней спят двое. О том, чтобы попытаться что-то спрятать, не может быть и речи. Если Вирджиния поднимется наверх…

Алекса была в нерешительности. С одной стороны, может быть, все к лучшему. Она ничего не планировала заранее, все произошло само собой, Вирджиния явилась нежданно-негаданно. Другой облегчающий момент — Вирджиния сама еще молода, и все же Алекса ей не родная дочь. Есть надежда, что она все поймет и, может быть, даже одобрит падчерицу. В ее собственной жизни был не один мужчина до того, как она вышла замуж за папу. Кто знает, вдруг да Вирджиния выступит в роли ее адвоката и сумеет достаточно мягко сообщить отцу новость о том, что застенчивая и нерешительная Алекса нашла, наконец, мужчину в своем вкусе, приняла его не только в свое сердце, но и в свой дом, и открыто спит с ним.

С другой стороны, если тайна раскроется, Ноэль не будет больше принадлежать ей одной, Алексе придется всем о нем рассказывать, придется позволить им познакомиться с ним. Алекса представила, как ее отец, приехав в Лондон, звонит и говорит: «Приглашаю вас обоих отобедать со мной в „Кларидже“». При мысли об этом Алекса почувствовала слабость в коленях. Впрочем, рано или поздно такой момент все равно бы наступил. Вопрос в том, какова будет реакция Ноэля. Не почувствует ли он какое-то давление. Это будет ужасно! Прожив с ним три месяца, Алекса уже кое-что поняла в его характере — давление и нажим для него абсолютно неприемлемы…

Она окончательно растерялась. Ясно сейчас было только одно: надо немедленно взять себя в руки. «Ничего не поделаешь, — сказала она себе голосом Эди, — что случилось, то случилось». Голос Эди придал ей силы. Алекса закрыла дверцу холодильника, взяла стакан и пошла в гостиную.

— Извини, я заставила тебя ждать, — сказала она.

Вирджиния курила.