этого запорожцам не позволяли создавать новую производственную линию: тольяттинцы хотели предварительно в отсутствие конкуренции окупить все свои расходы на разработку и постановку выпуска своего «Спутника». «Таврию» пустили в серию лишь в 1988-м, когда перестройка дала производителям первые крохи независимости от распорядителей. И то строить новинку пришлось на одних с «Запорожцем» конвейерах.

Потенциал «Таврии» виден хотя бы из того, что её производство прекращено только в 2008-м, а специальные модификации – например, пикап – будут, судя по всему, выпускаться ещё долго. За два десятилетия машина претерпела всего одну заметную модификацию – в 1998-м, когда «Коммунар» купила корейская Daewoo. А уж если бы первый советский переднеприводной автомобиль запустили в серию в конце 1970-х, он бы пользовался громадным спросом не только на внутрисоюзном рынке, но и на мировом: в те годы даже у крупнейших производителей практически не было малолитражек такой схемы, сопоставимых с «Таврией» по основным характеристикам – не говоря уж о соотношении качество/цена. В угоду внутриведомственным интригам командиры отрасли в очередной раз отказались от возможности опередить мировой уровень, завоевать высокодоходный рынок, накопить прогрессивный опыт.

Централизованное управление позволяет сосредоточить все ресурсы на решении нескольких жизненно важных задач. Но когда приоритеты не очевидны, а число задач растёт, единый центр теряет эффективность и способен в лучшем случае сохранять существующее положение. Новшества становятся угрозой единому руководству и систематически подавляются. Остаётся надеяться, что новое поколение наших автостроителей не будет подражать консерваторам позднесоветских времён. Инженерный потенциал у нас – как видно из приведенных примеров – был всегда. Надо лишь решиться его использовать.

[103]

За всё надо либо платить, либо расплачиваться. В частности, техническое совершенство приходится оплачивать усложнением производства. В экономических шахматах, как и в обычных, начальный – тактический – успех часто оборачивается в конечном – стратегическом – счёте изрядными потерями.

В 1943-м танковый парк Третьей Германской империи пополнился сразу двумя новыми базовыми моделями. В отличие от четырёх предыдущих, они получили официальные имена собственные: 5-я – «Пантера», 6-я – «Тигр».

Panzerkampfwagen (бронированная боевая повозка) VI формой корпуса более всего напоминал PzKpfw IV (поэтому, кстати, впоследствии добрую половину подбитых «четвёрок» в боевых отчётах наших и союзных войск зачисляли в «Тигры»). Правда, броня куда толще, пушка длиннее и толще – 88 мм вместо прежних 75 мм. Но при беглом взгляде в бою это незаметно.

Вот что заметили – так это способность новой пушки поражать нашу технику чуть ли не с двух километров. В противотанковом качестве «Тигр» покруче нашего ИС-2, появившегося на поле боя к началу 1944-го. 122 мм пушка ИС-2 оптимизирована для разрушения укреплений: тогда наша армия уже стабильно наступала. Немецкая же – в 2–3 раза скорострельнее. Поэтому в дуэльной стычке ИС-2 мог поразить «Тигра» только первым выстрелом – иначе погибал, не успев сделать второй. Но это опять же до боя не увидишь.

Зато Т-5 (так обычно обозначают немецкие танки в наших документах) трудно спутать с предыдущими творениями германских инженеров. Они на сей раз впервые в истории своего бронестроения ориентировались на идею формы, найденную американским инженером Кристи, а до совершенства доведенную нашими Кошкиным и Морозовым. Броня «Пантеры» наклонилась под тем же, что у советского Т-34, углом к горизонту. Да и башня стала куда изящнее и округлённее, чем у предыдущих немецких танков – опять же в духе 34-ки.

Форма «Пантеры» оказалась столь удачна, что вторую версию «Тигра» строили уже не как привычную для немцев коробку с вертикальными стенами, а в «пантеровском» стиле. Поэтому лобовую его броню даже пушка ИС-2 брала с изрядным трудом. Главным врагом «Королевского тигра» стал он сам. Его пушка, построенная на основе легендарной 88 мм зенитки, слишком мощна: на тогдашнем поле боя для неё практически не было достойных мишеней – даже ИС-2 она могла пробить едва ли не с любого расстояния, возможного на европейском театре военных действий. Зато общая масса – 68 т – резко затруднила перемещение по сколько-нибудь пересечённой местности, свела моторесурс к нескольким десяткам часов (чего явно недостаточно для манёвренной войны), вынуждала специально реконструировать мосты… Словом, усиленная версия «Пантеры» – Т-6Б – при всём изяществе формы не могла сыграть на конечной стадии войны сколько-нибудь серьёзную роль. Основная тяжесть боёв легла на основную версию – Т- 5.

Конечно, расположение брони, способствующее рикошету, стало не единственным достоинством «дикой кошки». Пушка, хотя и сохранила уже привычный немецким танкистам калибр 75 мм, удлинилась до 70 калибров, так что по бронепробиваемости значительно превысила 76.2 мм пушку тридцатьчетвёрки. Даже 85 мм пушка, появившаяся на Т-34-85 к концу 1943-го, пробивала не больше «пантеровской». Гусеницы «Пантеры» расширились едва ли не до размера Т-34, так что проходимость стала вполне пристойна. «Пантеру» построили как бы вокруг Т-4, так что в боевом отделении стало ещё просторнее и комфортнее – работа танкистов заметно упростилась.

Увы, без недостатков всё же не обошлось.

Новые гусеницы опирались на два (у «Тигра» – четыре) ряда узких катков. В зазоры между ними набивалась грязь. Морозным осенним утром её приходилось вышибать ломом, чтобы машина сдвинулась с места. Наши порой узнавали о планах немецкой атаки по грохоту, слышному с вражеских позиций.

Компоновка мотоотсека оказалась неудачна. Танк то и дело загорался самопроизвольно: топливо из системы подачи выбрызгивалось на раскалённые детали. Автоматика пожаротушения не помогала: она могла только предотвратить гибель танка в целом, но никак не спасти детали силовой установки. На Курской дуге от пожаров вышло из строя (по германской статистике) больше «Пантер», чем от советского оружия. Пришлось радикально реконструировать едва ли не всё связанное с тягой.

Хватало и других «детских болезней техники». Но инженеры довольно быстро справились с большей их частью. А вот с чем бороться не удалось – так это с экономической стороной дела.

Большой корпус даром не даётся. Первые модификации Т-4 весили около 20 т, последние – 25 т. Опытные образцы «Пантеры» зашкалили за 36.6 т, практически все серийные версии перевалили далеко за 40 т: в частности, последняя модификация добралась почти до 45 т. Для сравнения: Т-34 начался с 26 т и дошёл (в модификации Т-34-85) до 32 т, а ИС-2 весил 46 т – практически столько же, сколько «Пантера». И это – при том, что по немецкой – основанной на калибре пушек – классификации «Пантера» относится к средним танкам, а ИС-2 – к тяжёлым. Не зря немцы уже к концу 1943-го перешли на классификацию по весу и признали «Пантеру» тяжёлым танком.

Формальное подразделение в целом отражает содержательные характеристики. «Пантера» не просто весила почти вдвое больше предшественника. На неё и сырья уходило вдвое больше – а во второй половине войны, по мере отступления, Третья империя располагала с каждым днём всё меньшими сырьевыми ресурсами. Из-за нехватки легирующих компонентов броня «Пантеры» утратила вязкость и легко раскалывалась. На броню Т-4 присадок хватило бы.

Больше – опять же почти вдвое – оказалась и трудоёмкость. Не говоря уж ни о чём прочем, крупные детали куда сложнее монтировать. Кстати, по этой же причине танкостроительные заводы во всём мире создаются на основе не тракторных, а железнодорожных и судостроительных. Едва ли не единственным исключением был Сталинградский тракторный завод – но и на нём не тракторный конвейер перешёл на новую продукцию (эти попытки тянулись вплоть до войны без успеха), а строились с нуля отдельные танковые цеха.

Вдвое возрос и расход горючего. Между тем империя почти не располагала доступом к нефтяным ресурсам. Румынские месторождения покрывали в лучшем случае потребности флота – надводные корабли ходили на мазуте, подводные лодки на солярке, а остающийся бензин съедали торпедные катера (и немного оставалось для части самолётов). Вся наземная техника двигалась на бензине, синтезированном из угля. Он в несколько раз дороже природного. Поэтому Германия хотя и обеспечивала свои потребности, но сил и средств на это уходило куда больше, чем у стран антигитлеровской коалиции. С появлением Т-5 расходы в топливном секторе экономики заметно возросли.

Т-4 пришлось выпускать до самого конца войны. Конечно, тут сказалась и невозможность полностью