Ребекка и Длинная Шея синхронно вздрагивают, как будто забыли о моем присутствии.

— И сколько вы дадите за наш универсал?

Длинная Шея одаривает меня кислой улыбкой и возвращается к нашей машине. Убирает с зеркала заднего вида ромашку.

— Я дам вам три тысячи, хотя она таких денег не стоит.

— Шутите? — взрываюсь я. — Машине всего четыре года! Она стоит в два раза дороже!

— Только не здесь, — отвечает он и подходит к «Эм-Джи». — А эту я отдам вам за тысячу.

Ребекка поворачивается ко мне с невероятно грустными глазами, стараясь, чтобы этот взгляд непременно заметил Длинная Шея.

— Слишком дорого, да, мама?

— Не переживай, милая. Поедем в другое место. По дороге в Голливуд еще много городов.

— Пять сотен, — уступает Длинная Шея, — и это моя последняя цена.

На грузовичке лимонного цвета на заправку заезжает какая-то женщина и останавливается у колонки. Длинная Шея извиняется и идет заливать бензин. Ребекка манит меня поближе к машине, я перелезаю через дверцу не так шустро, как она, и занимаю место водителя.

— Где ты научилась отбивать чечетку? — интересуюсь я.

— В школе. На занятиях физкультуры. У меня был выбор между тетерболом и чечеткой. — Она кладет голову мне на плечо. — Значит, думаешь, что мне повезет на Бродвее?

— Не знаю, будешь ли ты иметь успех даже в Попларе, если честно. Но зато ты преуспела в охмурении этого старикашки.

Я начинаю крутить радио (не работает) и переключатель передач (стоит на задней). Ребекка открывает бардачок — пусто, потом лезет рукой под сиденье, чтобы отодвинуть его подальше. Достает пыльный конверт, лежавший на пружинах под сиденьем.

— А это что?

Она открывает конверт. Достает несколько двадцаток, там одни двадцатки. Ее глаза изумленно расширяются. Я выхватываю конверт. Быстро пересчитываю деньги, пока Длинная Шея не закончил свои дела.

— Тут больше шести сотен, — говорю я Ребекке. — Вот это я называю «возврат затраченных средств».

Ребекка замечает, что грузовичок отъезжает, и запихивает конверт назад под сиденье.

— Ты правда хочешь эту машину? — громко спрашиваю я, когда Длинная Шея подходит к нам. Ребекка кивает. — Что ж, тогда с днем рождения!

— Ой, мамочка! — Ребекка с визгом бросается меня обнимать. Потом вырывается из моих объятий и трясет руку Длинной Шеи. — Спасибо, спасибо вам огромное!

— Принесу техпаспорт, — говорит Длинная Шея и, прихрамывая, направляется к бетонному зданию, которое, должно быть, служит ему конторой.

Ребекка продолжает улыбаться, пока он не закрывает дверь, потом поворачивается ко мне.

— Давай выбираться из этой дыры. — Она откидывает голову на подголовник сиденья. — Неужели кто- нибудь еще танцует чечетку?

Длинная Шея появляется с таким же конвертом, как и тот, в котором под сиденьем лежат сокровища, — неужели это тайник, о котором он забыл? Я пересчитываю наличные.

— Деньги нужно держать в банке, — советую я ему. — В любой момент могут ограбить.

Он смеется, обнажая беззубые десны.

— Только не здесь. Туристы в Поплар не приезжают. К тому же, — он указывает на ружье, висящее рядом с колонкой, — грабители знают, где искать.

Я выдавливаю слабую улыбку.

— Что ж, спасибо вам за помощь.

Неужели он станет в нас стрелять, когда поймет, что оставил деньги в этой машине?

Ребекка перетаскивает наши пожитки из универсала. Она берет с заднего сиденья спортивную сумку, из бардачка достает карты и бросает все это в крошечный багажник новой машины.

— Ждите моего появления на киноэкранах! — кричит Ребекка старику.

Мы останавливаемся у нашего универсала, ожидая почувствовать что-то сродни угрызениям совести, которые одолевают человека, когда он оставляет частичку себя, отдавая привычную вещь взамен новой, как делаем мы. Но эта машина напоминает мне об Оливере, о побеге, и я не думаю, что буду по ней скучать.

— Мама, — торопит Ребекка, — опоздаем на прослушивание.

Она закидывает руки за голову, когда мы на обратном пути бороздим поле, — на этот раз ехать легче, потому что мы уже проложили дорогу. Стебли травы лезут прямо в машину, поскольку мы едем с откидным верхом, хлещут нас по груди и лицу. Ребекка срывает их и подбирает букет в фиолетовых тонах.

— Это не машина, а нечто! — кричит она, но ее слова теряются на ветру.

Ехать намного веселее. Машина не такая тяжеловесная, как универсал, это точно, и я постоянно смотрю в зеркало заднего вида, ожидая увидеть ее продолжение. В салоне места хватает только для нас с Ребеккой.

— Как думаешь, чьи это деньги?

— Считаю, что наши, — отвечает дочь. — Что ты за мать! Превратила меня в обманщицу и воровку.

— Ты сама превратилась в обманщицу, ведь я не говорила, чтобы ты отбивала чечетку. А что касается воровства — формально мы купили машину, включая все, что оказалось у нее внутри.

Ребекка смотрит на меня и смеется.

— Хорошо-хорошо, это немного нечестно. — Пронесшийся мимо камыш царапает мне щеку, оставляя рельефный след. — Я думаю, деньги принадлежали богатой невесте, которая влюбилась в своего садовника, но была убита бароном, ее женихом.

Ребекка снова смеется.

— Тебе нужно в свободное время писать сценарии для передачи «Все мои дети».

— Садовник видит барона рядом с телом любимой женщины и не может решить, то ли умчаться прочь на машине, то ли скорбеть по любимой. Конечно же, он остается.

— Конечно же.

— И барон убивает его, а потом отгоняет машину в безлюдный городок, где ее никто никогда не найдет. — Я делаю глубокий вдох, невероятно гордясь своей историей. — Что скажешь?

— Во-первых, как все-таки деньги попали в машину? Во-вторых, ни один идиот в здравом уме не станет нарываться на пулю только потому, что его невеста погибла. Если бы он ее действительно любил, то уехал бы и прожил ту жизнь, которую они хотели прожить вместе. — Ребекка ерзает на сиденье и нечаянно сбивает зеркало заднего вида. — Ты безнадежный романтик, мама.

— В таком случае, по-твоему, чьи это деньги?

Ребекка начинает выбрасывать цветы из своего букета, один за другим. Подхваченные ветром, они улетают прочь, как будто каждый живет своей собственной жизнью.

— Я думаю, индеец давным-давно спрятал свои сбережения в машине. Так давно, что совершенно о них забыл. Сейчас, наверное, он мчится за нами в синем джипе.

— Ужасно, — говорю я дочери, — совсем не интересная история.

— Если хочешь добавить в нее немного перца, то он добыл эти деньги, ограбив банк. Это объясняет, почему он не хранил свои деньги на вкладе. — Ребекка искоса поглядывает на меня. — Теперь, когда мы богаты, как будем праздновать?

— А что бы тебе хотелось?

— Принять душ, надеть чистое белье и тому подобные предметы роскоши.

— Нужно купить одежду, — соглашаюсь я. — Выбор тут не ахти.

Какой там выбор! Я уже четыре дня не снимаю рубашку Оливера, а Ребекка и спит в купальнике, который носит целыми днями.

— Поэтому в ближайшем городе отправимся за покупками.

— В ближайшем городе, который хотя бы будет напоминать город, — уточняю я.