– Няня, – повторила Фуксия тревожно, – где Стирпайк?
– Тот ужасный мальчишка? – сдавленно спросила госпожа Слэгг. – Но зачем он тебе? Ведь ты не хочешь видеть его, правда? Для чего тебе это исчадие ада? Или ты хочешь видеть его? Скажи мне все, няня поймет тебя. Деточка, у тебя голова не болит?
– Да нет же, нет! – Фуксия с трудом разлепила непослушные губы. – Я не хочу сейчас говорить со Стирпайком. Я так устала... Няня, это ты?
– Я, я, прелесть моя? Что с тобой?
– Ничего, со мной все хорошо... Я просто спросила, где сейчас Стирпайк...
НОЖИ В ЛУННОМ СВЕТЕ
Ночь выдалась лунной. Не оглядываясь по сторонам, Рантель широкими шагами направлялся к пустоши возле Дремучего леса. Именно там должен был состояться поединок за право обладания рукой Киды.
Дремучий лес высился впереди темной громадой. Даже гора Горменгаст казалась серой на фоне леса. Рантель поежился – холодно. При каждом вздохе изо рта вырывались клубы пара.
С каждым шагом Дремучий лес был все ближе. Рантель не заметил, как дошел до условленного места. Повсюду волнами лежала порыжевшая трава. Под луной серебрились покрытые изморозью валуны. Мастер посмотрел на гору и подумал – сколько он ни шел, а гора, казалось, так и не стала ближе. Мелькнула мысль – уж скорей бы. Ждать пришлось недолго – вскоре зоркие глаза Рантеля различили темную фигуру, приближавшуюся к пустоши. Разумеется, это мог быть только Брейгон.
Встретившись, противники изучающе посмотрели друг другу в глаза и, ни слова не говоря, зашагали в сторону большого валуна. Там и было решено провести схватку. Мужчины сбросили тяжелые накидки, башмаки, оставшись только в тонких рубашках и шароварах. Впрочем, в пылу боя им нечего будет бояться холода. Рантель просто швырнул одежду на валун, Брейгон же сначала аккуратно свернул ее, а потом бережно положил на землю. Рантель первым достал кинжал, пробуя ногтем его острие, хотя оно было уже проверено далеко не один раз.
Ни слова не говоря, противники начали утаптывать похрустывающую траву, чтобы их ноги не запутывались во время борьбы.
Завершив приготовления, соперники повернулись друг к другу. Впрочем, никто из них все равно не мог видеть выражение лица противника, поскольку оба не обладали зрением сов, хоть ночь и была лунная. Слегка расставив руки в стороны, мужчины начали медленно сближаться – это был своего рода ритуальный танец, с которого начинались поединки обитателей предместья резчиков. Говорят, что этот обычай зародился в незапамятные времена. Кто же осмелится нарушать традиции пращуров?
Описав положенный круг, соперники вынули ножи – лезвия зловеще сверкнули в лунном свете...
Ни Рантелю, ни Брейгону было не привыкать работать с режущим инструментом. Они всю жизнь возились со стамесками и долотами, снимая стружку с заготовок, словно плоть с костей. Очевидно, каждый считал предстоящий поединок тоже чем-то вроде работы над очередной скульптурой. Рантель глядел на врага и думал лишь об одном – как выйти победителем из поединка. Именно победителем, могущим лишний раз подтвердить высокое звание мужчины. О Киде он вообще забыл.
Похожие мысли одолевали и Брейгона. Впрочем, размышлять обоим пришлось недолго – собравшись с духом, Рантель сделал первый выпад, стремясь попасть противнику в сердце. Рантель обладал неоспоримым преимуществом – его руки были куда длиннее рук Брейгона, так что он мог наносить удары с более безопасного расстояния. Но зато Брейгон был куда подвижнее, и потому, даже будучи застигнутым врасплох, он сумел отскочить. Нож Рантеля чиркнул по предплечью Брейгона, но это была пустяковая царапина. Рантель сплюнул с досады, но больше никак не проявил своих чувств. Противники, чуть пригнувшись, начали описывать новый круг.
Следующий удар был за Брейгоном. Молниеносно выбрасывая руку с ножом вперед, он подумал, где может находиться сейчас Кида. И вообще – может ли она быть счастливой, если один из ее возлюбленных погибнет в поединке? Каково ей будет всю оставшуюся жизнь – чувствовать себя женой убийцы? Впрочем, другого выхода все равно не было.
Тем временем Рантель сумел увернуться от удара. Ножи энергично замелькали в воздухе, так что теперь обоим стало не до размышлений. Соперники сражались, но в душе каждого не было зла к противнику – потому что они решали самое обычное дело. Раз поединки установлены предками, должен же теперь на них кто-то драться?
Брейгон и Рантель совершенно забыли про холод – напротив, им было жарко. Трава на месте схватки была втоптана в землю, скованную холодом поздней осени. От разгоряченных тел соперников поднимался пар, потные волосы облепили лбы. Оба уже нанесли друг другу по несколько ран, силы оставляли их, но схватка не останавливалась ни на секунду – опустить оружие значило признать себя побежденным.
Вокруг царила тишина. Лишь вдали на болотах кричали птицы, а из Дремучего леса доносилось уханье сов. Луна равнодушно смотрела вниз на сражающихся и дарила им свой мерцающий свет – чтобы было удобнее убивать друг друга. И оба резчика были готовы сполна воспользоваться торжественной тишиной природы, частью которой они сами были...
Кида неожиданно поняла – что
Уже на подходе к пустоши Кида услышала тяжелое дыхание сражающихся и звон ножей. Молодая женщина птицей взлетела на пригорок и увидела соперников – они как раз сошлись в очередной схватке, скрестив кинжалы. Первое, что ей бросилось в глаза – пятна крови, обильно усеявшие тела мужчин. Испустив протяжный вопль, Кида рухнула на землю – неожиданно появившиеся силы так же неожиданно покинули ее.
При виде возлюбленной Брейгон почувствовал, что у него словно открылось второе дыхание. Резким движением он отбил занесенную для удара руку Рантеля с ножом и, воспользовавшись секундной незащищенностью противника, вонзил кинжал прямо в его грудь.
Страшно хрипя, Рантель стал медленно оседать на землю. Вырвав нож из груди поверженного соперника, Брейгон отшвырнул ненужное больше оружие и тупо уставился себе под ноги, даже не повернувшись к пораженной Киде.
