Вместо ответа старуха принялась слишком усердно баюкать Титуса, словно желая показать воспитаннице, что ребенок спит и шуметь не следует.

Фуксия подошла к няньке и внимательно всмотрелась в лицо ребенка. Давнее отвращение к Титусу прошло, но родственной привязанности тоже не ощущалось. Девочка просто смирилась с существованием брата – в конце концов, мир состоит не из одних только удовольствий.

Нянька тут же настороженно посмотрела на девочку, после чего зашептала:

– Его сиятельство... Его сиятельство! Его маленькое сиятельство.

– Няня, за что ты любишь его?

– Как за что? Боже, что ты говоришь-то! Ты сама подумай, что говоришь! – запричитала старуха. – О, мой красавчик! Фуксия, как ты можешь! Он ведь невинная душа! Наша надежда и опора... Да что наша – всего Горменгаста! Разве я учила тебя быть такой жестокой, разве учила?!

– Что я сказала жестокого?

– Хватит, хватит болтать! Его сиятельству нужно отправляться в кроватку – смотреть сказочные сны...

– Ага, – заметила Фуксия, – что-то не припомню, как ты говорила подобным языком со мной в детстве...

– Не говори ерунды! – Казалось, госпожа Слэгг окончательно рассердилась. – Как еще мне говорить с маленькими детьми? И с тобой агукались, и с ним... Малыши все одинаковы. Ты выросла. Кстати, лучше бы в комнате прибрала, чем говорить гадости!

Еще крепче сжав ребенка, нянька засеменила к выходу. Она просила Фуксию убирать в комнате каждый день, хотя знала, что та все равно не станет этого делать.

Рассерженная девочка отвернулась к окну и стала созерцать гору. По крайней мере, это интереснее, чем выскочка Титус...

Между замком и горой простиралась огромная пустошь. Кое-где низины были заболочены, там росли высоченные камыши. Фуксия теперь часто бродила по пустоши – ей нравилось наблюдать за тамошними обитателями – зверями и птицами. Разумеется, крупных животных там отродясь не бывало, но камышовые коты и тушканчики ее вполне устраивали, тем более что увидеть их тоже было не так просто. На восточном склоне горы Горменгаст начинался Дремучий лес. К западу раскинулась огромная территория – плодородные земли, но никем не обрабатывавшиеся. Только кое-где высились одинокие деревья, которые безжалостно трепали почти постоянно дувшие ветры.

Интересно было гулять и возле западного крыла – там росли сосны, чуть дальше раскинулась холмистая местность, на которой тут и там лежали замшелые валуны. Если не полениться и пройти подальше, можно добраться до извилистой речки, что текла в сторону Дремучего леса и питала те самые низины, в которых росли камыши.

Из окна в комнате Фуксии можно было видеть кусочек речки. Девочка несколько минут смотрела вниз, соображая, куда пойти, а потом, словно опомнившись, захлопнула за собой дверь и вприпрыжку помчалась по лестнице. Еще рывок – она на улице. Холодный воздух тут же напомнил неуемной дочери лорда Сепулкрейва, какое время года на дворе. Постояв немного, Фуксия решительно зашагала вперед – если уж собралась гулять, то нужно гулять. Побродив по окрестностям замка около часа, девочка неожиданно услышала за спиной чьи-то шаги. Удивлению ее не было предела, когда, обернувшись, она заметила Стирпайка. Снова он! Фуксия напрягла память – с тех пор, как она отвела его к доктору, Стирпайк больше ей не встречался. Юноша тяжело дышал – видимо, он бежал. Поймав на себе взгляд девочки, он поинтересовался:

– Фуксия, ты не против моей компании?

Неожиданно для себя юная герцогиня посмотрела на назойливого кавалера под несколько иным углом зрения – он как раз стоял на фоне замка. Мощные стены и башни, кое-где испещренные квадратами окон – то был ее дом. А Стирпайк, кто он такой? Вечно все вынюхивает, лезет не в свое дело. И Фуксия решила не церемониться.

– Что тебе нужно? – бросила она недружелюбно.

Тут задул сильный ветер, и девочка подняла воротник накидки, засунула руки поглубже в карманы.

– Леди Фуксия, – заговорил Стирпайк, нисколько не смущенный столь холодным приемом, – прошу вас показать мне эту местность. Я же здесь ничего не знаю. Говорят, тут столько болот. А гора – я вижу ее каждый день, но только из окна. Кого ни спрошу – никто ничего толком сказать не может. Такой красивый пейзаж... Даже стыдно становится, когда ловлю себя на мысли, что ничего не знаю об окрестностях Горменгаста. Вы позволите мне сопровождать вас? Или вы уже возвращаетесь? В таком случае, я мог бы проводить вас до дома...

– Но ты пришел сюда совсем не за этим? – заявила девочка безапелляционно, внимательно глядя Стирпайку в глаза. Ей вовсе не хотелось терять время на болтовню – здесь было открытое пространство, так что ветер насквозь пронизывал ее легкую накидку. Еще заболеешь, тогда няня замучает разными лекарствами. И доктор...

– Тем не менее это так! – возразил бывший поваренок. – Просто когда я заметил вас, я сразу понял, кто может мне все растолковать. Я думаю...

– Я ничего не умею растолковывать! – отрубила Фуксия жестко, направляясь дальше. – Нашел у кого спрашивать! Просто гуляю и смотрю на природу. Кстати, кто распространяет обо мне такую ерунду? Вот тебе кто сказал, а?

– Никто, – просто ответил Стирпайк, – потому что я просто подумал, что раз вы любите здесь бродить, то наверняка понимаете все, что относится к природе.

– А как ты узнал, что я люблю здесь бродить? – спросила девочка подозрительно.

– Да я почти каждый день вижу из окна, как вы гуляете здесь или возвращаетесь в замок, – сказал Стирпайк, что было чистой правдой. После чего добавил: – У вас на лице написано, что вы любите и понимаете природу.

– Неужели? – удивилась Фуксия. – Да этого просто не может быть! Я ничего не понимаю и не знаю.