жеребчик.

Где-то вверху и позади уже слышались отрывистые гортанные выкрики, нехорошее звяканье ножен и фырканье потревоженных лошадей, но Марко, не обращая внимания на поднявшуюся суету, быстро вскочил в седло и, рискуя переломать коню ноги, направил его прямо в густую черноту оврага, огибавшего корчму сзади. Пригнувшись к самой холке, он изо всех сил стегал бедного жеребчика камчой и через несколько мгновений выскочил на большак совсем не там, где его ждали, чтобы под защитой медлительного каравана, тянувшегося по меньшей мере на целую версту, стремительно унестись в город.Тринадцать.

Ночь пронизывали мириады тонких поющих голосов: ручные цикады сходили с ума от весеннего любовного помешательства в своих клетях, их песни лились звонким хором, словно серебряные нити прокалывали угольно-чёрный бархат. Покои Темура, освещённые сотнями фонарей, вызывающе мерцали в Южном пределе дворца, будто щегольский фарфоровый чайник на столе, уставленном простенькой деревянной утварью. Марко перекрестился и поближе подобрался к северной стене здания, почти вплотную примыкавшей к ограде внутреннего периметра. Большая раскидистая ива укрывала его от глаз лучников на башнях. Марко привстал на одно колено и попытался погасить два фонаря, освещавшие угол. Стрелы еле долетали, приходилось бить навесом, но, в конце концов, ему удалось сбить фонари с крючьев, они жалобно покатились в арычок и недовольно зашипели, угасая в тёмной, быстро бегущей весенней воде. На ближайшей башне лучник занервничал и что-то крикнул в темноту, но Марко точно знал, что даже если стрела и долетит до него, то уж точно не пробьёт доспех, главное — действовать решительно и быстро.

Пригибаясь почти к самой земле, Марко добежал до угла, одним махом подобрал несколько стрел, не достигших фонарей, наспех сунул их в болтавшийся за спиной колчан и, выхватив меч, выставил из-за угла кончик отполированного лезвия. В мутном отражении колыхались огни, освещавшие стрелка на ближайшей сторожевой вышке. Тёмный расплывшийся силуэт лучника стоял неподвижно, вглядываясь в темноту. Марко замер. Издалека послышалось нежное позвякивание доспехов. «Двойку послал сюда, собака», — выругался юноша на добросовестного лучника. В тишине, перекрывая пение цикад, тоненько скрипнула натягиваемая тетива. Марко вынул из-за пояса стрелу и навесом послал её вверх. Она послушно описала дугу, и прочный шёлковый шнур, привязанный к хвостовику, лёг на конёк третьего этажа. «Не бог весть что, конечно, — подумал Марко,

— но сойдёт». Прикусив губу, он быстро вытянул режущий пальцы шнур на себя, привязанная к нему верёвка прочно села на конёк, зацепившись за изгиб фигурки дракона, оказавшейся очень кстати. Из темноты справа уже слышались сдерживаемое дыхание ночной стражи и еле различимое позвякивание. Марко быстро сунул конец шнура за пояс, чтобы не оставлять никаких следов, и пополз вверх по верёвке, смешно растопырив ноги. Почти в тот самый миг, когда он оседлал конёк, больно оцарапав живот об одну из многочисленных фигурок, из-за угла на секунду показалось лицо старшего охранника из двойки. Марко с облегчением выдохнул и аккуратно подтянул веревку к себе. Оба охранника неслышно крались вдоль стены, прикрывая друг другу спину…

— Знаешь, Темур, в чём состоит величайшая удача для таких, как я? — спросил Марко, толкая двери Темуровой спальни. — Сильные мира сего, увлекаясь пирами и роскошью, упиваясь собственной властью, забывают, что они смертны. Им начинает казаться, что они — полубоги, которым доступно всё. В этот момент они более всего напоминают кур: топчутся на насесте, клюют овёс, отталкивают друг друга от кормушки и за этими занятиями совершенно не замечают, как входит кухарка, хватает самую жирную и красивую пеструшку и

— ррраз! — сносит ей голову. Властители теряют бдительность, потому что не верят, что одна единственная оплошность может стоить им всего, что у них есть. Этому меня научил твой отец, — сказал Марко, вынимая из-за пазухи золотую пайцзу с головой льва.

Обалдевший было стражник-сарацин быстро пришёл в себя и, выхватив роскошную кривую саблю, ринулся к Марку, но тот левой рукой сорвал ножны с креплений и резко выбросил их вперёд, перехватив в полёте за самое навершие. Тяжёлая рукоять меча пролетела под занесённой для удара рукой сарацина и сочно бухнула точно в заросший синей щетиной подбородок. Сарацин рухнул на колени.

— Это был урок самозащиты, — сказал Марко, обнажая меч. — А это, — он выставил вверх пайцзу, — казнь.

Он немного театрально развернулся и снёс стражнику голову, залив хлестанувшей кровищей ближайшую портьеру.

— Если вы не уважаете знак власти повелителя Суши, императора Юань — значит вы оскорбляете самого императора, — наставительно сказал Марко остальным сарацинам, замершим в нескольких саженях от него.

Охрана Темура скребла ногами пол, скрипя зубами от нетерпения.

— Ты убил моего сотника! — взвизгнул Темур, вскакивая с ложа. Полы халата раскрылись, и меж них выкатилось белое-белое пузцо, нежное, как у младенчика.

Марко усмехнулся и длинной темноватой струйкой плюнул в лицо ближайшего к нему сарацина. Тот зашёлся в рычащем матерном крике и бросился на Марка, но юноша, не дожидаясь, когда стражник приблизится на расстояние удара своей короткой сабли, чуть дёрнул кистью, и длинный меч наискось врезался сарацину в пах. Стражник густо всхлипнул, выронил клинок и упал, сжав пальцами промежность. Марко снова чуть шевельнул кистью, и острие меча с треском рассекло сарацину основание черепа, войдя между позвонков прямо под ободом шлема.

— Я не виноват, что ты нанимаешь к себе в охрану слабоумных. Зачем тебе такие тупые стражники? Они ведь как куклы, хороши только для украшения входа в твои покои, — сказал Марко, сбил ножнами летящую стрелу и поднял с пола срубленную голову. Следующая стрела пробила мёртвому черепу глаз. Марко с силой метнул трофей в голову стрелка, подкатился к нему и снизу вонзил меч прямо под кирасу, взрезая застежки. Услышав сзади шелест ткани, он развернулся к нападавшему, выставив перед собой умирающего стрелка, как щит, и, оставив меч торчать в подреберье, выхватил из колчана мертвеца стрелу и воткнул её точно в глаз нападавшему.

— Сколько ещё этих идиотов нужно убить, прежде чем ты отдашь им приказ сложить оружие? — засмеялся Марко, вытирая меч о шальвары одного из убитых.

— Что ты делаешь?! — заорал Темур, глядя, как Марко методично отправил к праотцам ещё троих сарацин, разрубив последнего вместе с круглым кожаным щитом. Расширившиеся от страха и гнева глаза Темура неотрывно следили за песчаными дорожками, прихотливым узором змеившимися вокруг сапог юноши. Жившие собственной жизнью, они пугали гораздо больше, чем кровавые брызги, отлетавшие от потускневшего меча Марка.

— Я казню твоих людей за нарушение приказа императора Юань, — уверенно ответил Марко. — Я слышал, что они тайно отправляют сарацинские молебны, пользуясь принципом «такия», чем нарушают запрет, изданный императором ещё в Канбалу. Я надеюсь, ты ничего об этом не знал? Иначе получится, что