воспоминание о том, как моя сестра, тоже невинная, умерла от рук другого агента Тени.

Косметика черными полосами стекала по щекам девушки из фотомастерской. Ее голубые глаза казались по контрасту прозрачными, но они были полны слез и страха. Я вряд ли спасу ее. Я не сумела спасти Оливия и не знала, как спастись самой, но если сейчас убегу – Бог видит, как мне этого хочется! – все равно не смогу жить. Сумка с глухим ударом выпала у меня из рук, и я повернула назад.

– Быстро движешься, Стрелец, – веселым голосом заметил Аякс.

Девушка взвыла.

– Не надо, – сказала я, делая еще один шаг вперед.

– Ты не убежала, когда была возможность. Этого я не понимаю в знаках Света. Рисковать своей жизнью ради смертных, которых вокруг так много. – Он взмахнул кочергой, как палкой. – Когда ты поймешь, что они ничего не значат? Они ничто. Только плоть, слабость и вонь. То, что агенты Света так их защищают, озадачивает меня… и позволяет убить тебя гораздо легче.

Я прочла его смертоносное намерение раньше, чем он двинулся, и нырнула в сторону за долю секунды до того, как он швырнул кочергу. Оружие, теперь метательное, вонзилось точно в то место, где я стояла, его острие зарылось в коробку с «кокой», фонтаны напитка взметнулись в воздух и вспыхнули.

Я устремилась к нему до того, как дым рассеялся, бежала по проходам, не имея определенного плана, только чтобы подобраться к Аяксу и к этой испуганной девушке. Я пересекла два прохода и оказалась в третьем, в конце которого он стоял. Аякс достал вторую кочергу, и на этот раз у меня не было времени увернуться или даже просто мигнуть. Аякс рассмеялся.

– Да, ты быстра, – повторил он, снова и снова поворачивая рукоять кочерги в руке. – Но посмотрим, достаточно ли.

Он не бросил кочергу, Я знала что он этого не сделает, еще до того, как он размахнулся и вонзил ее прямо в сердце девушки. Ее крик перешел в кашляющий стон, затем в булькающий звук и наконец в хриплый шум, словно она дышала через согнутую соломинку. Аякс принялся проворачивать кочергу, не доставая ее из груди девушки, как будто мешал суп. И она умерла, не отрывая от меня взгляда.

– Почему? – спросила я. Тело, мозг, дыхание – все во мне оцепенело. Я вобрала в себя всю оставшуюся энергию, зная, что если не сделаю этого, упаду на месте под тяжестью чувства вины, отвращения и знания, что причиной всему этому я. – Почему ты убиваешь невинных?

Он бросил тело девушки на пол и вытер руки о пиджак.

– Меня забавляет боль. И смерть тоже.

– Тогда это покажется тебе очень забавным. Аякс узнал, насколько я быстра.

Мы с грохотом упали на пол и покатились под фотоприлавок. Запахи превратились в цвета: желтые химикалии, тусклая кровь, черный, как смола, дым. Дыхание Аякса, гнилое, как 1 пой, доносилось до моего слуха. У него кислый вкус: мои зубы отыскали плоть и впились в нее. Он взвыл – i пев смешивался с болью – и вырвался; его кровь присоединилась к этому зловонному пиру. Я улыбнулась, услышав его крик, только смутно, какой-то частью сознания, отдавая себе отчет в том, что на мне все еще свиная маска, а по моему подбородку течет чужая кровь. Я, должно быть, действительно выглядела, как зверь.

Мы снова метнулись друг к другу.

Он должен был оказаться стремительнее меня, точнее, той «меня», какой я была за девять недель до этого, но теперь я предвидела его движения: встречала удар ударом, делала ложные выпады. Мои тренировки и та сила, которую я получила во время метаморфозы, великолепно слились. Агрессивность, вызванная притоком адреналина и ничем не разбавленная ненависть проявились в скорости, какой раньше у меня никогда не было.

Я наслаждалась этим. Мои удары становились упреждающими. Я наносила их первой и с огромной силой. Я была слишком уверена в себе… и, конечно, это было моей ошибкой.

Я врезала по его бедру, намереваясь лишить его возможности пользоваться левой ногой, и Аякс как будто споткнулся. Но когда я придвинулась, развивая успех, Он подставил мне подножку и двинул по незащищенной нижней части лица. И прежде чем я пришла в себя, он был на мне: мы рухнула на землю, но на этот раз вся объединенная тяжесть пришлась на мое тело.

Воздух вырвался у меня из груди, и острая боль подсказала, что по крайней мере одно ребро сломано. Аякс легко перевернул меня, навалился и прижал своей тяжестью живот. Я пыталась вдохнуть, но не могла. Аякс рассмеялся… как смеялся, вынюхав меня или убив невинную девушку. Меня уже тошнило от этого сухого, словно дребезг костей, звука.

Я поднесла свободную руку ко рту, рука вся оказалась в крови. Но когда повторила движение, рука осталась сухой. Я излечивалась еще быстрей, чем раньше. К несчастью, Аякс тоже заметил это.

– Что? Больше никаких трюков, маленький Стрелец?

Он положил ладони мне на грудь – это жест можно было бы принять за интимный и ласковый… пока он не надавил. Я застонала от боли: только что сросшееся ребро снова хрустнуло.

Он опять негромко засмеялся, и я видела, к чему это все ведет. Сидя на мне и по-прежнему придавливая своей тяжестью, он наклонил голову и принялся внимательно меня разглядывать.

– Когда мы впервые встретились, я почти пожалел тебя. Помню, я подумал: «Бедная девочка понятия не имеет, зачем существует, не знает, на что способна и кем могла бы стать». И это действительно печально. Вся эта сила, которая начинает в тебе просвечивать. Все эти способности, которые стремятся вырваться наружу, но сдерживаются тупым, невежественным сознанием. Не говоря уже о хрупкой плоти.

Он снова сломал мне ребро, и голова у меня закружилась от боли. Я закрыла глаза, опасаясь, что потеряю сознание. Как ни иронично, но мне не позволял это сделать его голос.

– Я не совсем лишен чувств, как тебе может показаться.

Я открыла глаза, чтобы проверить, насколько он правдив, но мне трудно было что-то разглядеть сквозь разрезы в маске. Однако голос его был серьезным.

– Батч, например. Мне он не был безразличен. Здорово. Ему не был безразличен другой психопат. Я