– Сюда.

Мы обогнули здание и оказались в узком переулке, пропахшем мочой. Здесь ждало такси с погашенными огнями, и, у окна стояла пара, громко споря с шофером.

Мужчина наклонился, опираясь рукой на капот, в голосе, его звучало раздражение.

– Послушайте, вы работаете или нет?

– Я хочу в «Луксор», – скулила женщина. Вспыхнули фары, осветив нас своим лучом.

– Он ждет нас, – сообщил Уоррен.

Женщина бросила на него взгляд и взвыла. Не знаю, как выглядела я, но Уоррен направлялся к ним решительным агрессивным шагом, с подчеркнутой хромотой, его плащ реял вокруг ног. Пара попятилась в переулок, не самое безопасное направление, но по крайней мере подальше от нас. Машина двинулась вперед, и дверцы с обеих сторон раскрылись.

– Садись, – приказал Уоррен, обходя машину. Я молча повиновалась, поморщившись от боли, которую вызвало прикосновение кожи сиденья к бедру. Откинув голову, я закрыла глаза и вздохнула, когда машина тронулась.

– Чувствую запах Аякса, – сказал водитель, произнося что имя нараспев.

Я открыла глаза: он разглядывал меня в зеркало. Я могла видеть только его глаза: широкие и в морщинках по углам, словно он смеется какой-то своей шутке. Я не наблюдала ничего смешного, Уоррен тоже.

– Аякс каким-то образом выследил нас, – ответил он, потом обратился ко мне: – Объясни мне, Оливия, потому что мне кажется, что я что-то пропустил: какая часть «встретимся в „Пеппермилле“ означает „будем сражаться с Аяксом к магазине на углу“?

Я отвернулась.

– Он начал.

– Ты понимаешь, что натворила? Что могла уничтожить?

Я стиснула зубы. Болела челюсть в том месте, куда впивались пальцы Аякса. Я знала, что боль пройдет и я излечусь, но сейчас мне это не облегчало положения.

– Что ты такого сделала, что он тебя нашел?

Водитель по-прежнему разглядывал меня; под его зеркалом качалась лапка кролика, приносящая удачу, и в глазах его был 8 смех. Я повернулась к Уоррену.

– Ничего.

– Что-то ты сделала, – заявил он, уставившись на меня. – Он отыскал тебя, несмотря на маскировку, всего за две недели. Я хочу понять, как.

Очевидно, в комиксах я еще до этого не дошла. Я пожала плечами.

Лицо Уоррена оставалось холодным и каменным, он смотрел на меня не мигая.

– Ты звала его по имени? Я покачала головой.

– Ты сама его искала?

– Нет.

Я снова сжала зубы. Боль прошла.

– Черт побери, Оливия! – Он ударил кулаком по переднему сиденью. – Тебе когда-нибудь перестанет везти! Что ты сделала?

Я произнесла с равными паузами:

– Ничего. Больше. Не. Кричи. На. Меня.

– Уоррен прав, – сказал небрежно водитель. – Тебе везет.

– Не просто везет… глупо везет!

Я посмотрела на него: клянусь, очертания его лица были ярко-красными. Этот манипулирующий людьми торт считает, что может сердиться на меня? Когда моя сестра погибла, моя жизнь кончена, а кости снова и снова срастаются у меня внутри?

– Я повторяю: не смей кричать на меня!

Слова рикошетом отлетели от стен салона машины. Та задрожала, шины заскрипели. Водитель схватился за руль, не отрывая глаз от дороги; больше он не улыбался, и в воздухе повис запах горелой резины. Уоррена отбросило на спинку сиденья.

Я поняла, что это проявилась моя теневая сторона. Это был не мой голос. Он ниже, глубже моего естественного голоса. Мои связки словно обдало яростью. Я сглотнула, стараясь подавить гнев – жар обжигал мне легкие, – и снова отвернулась. В глазах закипели слезы. Черт побери! Что со мной происходит?

– Боже, – вымолвил водитель, переводя дыхание. Наступило долгое молчание.

– Ты кого-нибудь убила? – спросил наконец Уоррен.

Я не поверила собственным ушам, пораженная до мозга костей.

– Конечно, я так всегда поступаю после педикюра, но на этот раз – нет, не успела!

Уоррен покачал головой. Неожиданно он постарел и выглядел совсем не так, как раньше.