— Вот только проблемка маленькая есть, — произнес Илья в потолок. — Они разумные. Не глупее нас, при этом в свалке один десятка людей стоит… Мы без своих орудий никто. Безволосые обезьяны.

— Илья. Зачем этот разговор?

Полный спокойствия голос Камацу предотвратил назревавший спор, совсем неуместный сейчас. Я и сам подумывал вмешаться, но японец опередил. Илья пожал плечами. В пещере снова наступила тишина. Только сыпались камни по ту сторону завала. Чужие копали беспрерывно.

Саймон запел что-то заунывное, явно не на английском. Должно быть, на языке индейского племени, откуда он родом. Камацу, Илья, Вера и я молча слушали. Индеец сидел с закрытыми глазами и раскачивался, словно в трансе. Я тоже закрыл глаза и слушал. Не знаю, как долго он пел. Минуту, две, пять…

— Саймон?! — Верин возглас раздался, как только оборвалось пение.

Саймона в пещере не было, зато на полу сидел филин. Птица обвела нас немигающим взглядом янтарных глаз. Никто не проронил ни слова, но выражения лиц были достаточно красноречивы. Камацу, обычно воплощение невозмутимости, и тот сидел раскрыв рот. Пауза длилась секунду, затем филин исчез, и перед нами снова оказался Саймон, улыбающийся как ни в чем не бывало. Первой из ступора вышла Вера:

— Как это ты?

— Я всегда был птицей, — гордо заявил Саймон. — Мое индейское имя — Серый Филин. Племя верит, что у каждого есть свое животное. Раньше я только разговаривал со своей птицей, а здесь смог принять ее облик!

— Ты можешь стать кем-нибудь другим? Леопардом? Или тигром? — поинтересовался практичный Камацу.

— Еще лучше — слоном! — Илья, кажется, не шутил.

— Нет. Я — филин.

— Жаль… слон бы нам не помешал.

— Мы в следующий раз можем взять с собой кого-нибудь из соплеменников Саймона, — предложил я. — Какого-нибудь Пятнистого Ягуара. То-то чужие удивятся.

— Зачем ждать следующего раза? — удивился Саймон. — Давайте посмотрим на ваших зверей.

— Но мы не индейцы… — растерянно произнесла Вера.

— То, что вы не верите в своего зверя, не значит, что его нет.

Спорить с Саймоном никто не стал. Идея принять звериный облик казалась чертовски привлекательной. Всем хотелось заполучить для предстоящей драки когти или зубы. Илья, как настоящий ученый, вызвался попробовать первым. Саймон сел напротив него и начал объяснять:

— Закрой глаза. Дыши ровно. Представь себе логово, где живет твой зверь. Расщелину в скале, лаз под землю, дупло или нору. Какой угодно выход из темноты на свет.

Я попытался вообразить, как выглядит звериное логово. Ничего, кроме выхода из пещеры, где мы сейчас сидели, в голову не лезло.

— Выход из логова темен. Жди. Вглядывайся во мрак. Там — тот, кого ты знал всю жизнь. Там тот, кто ты есть. Зови его. Будь настойчив. Сейчас он выйдет. Жди, пока не сможешь различить его облик, услышать дыхание, поймать взгляд…

Я старался выполнять все указания, которые давал Саймон Илье, старался изо всех сил, но ничего не происходило. В голове вертелась мысль, что у нас ничего не получится. Вдруг этот фокус под силу только народам, не потерявшим связь с природой?

— За-ши-бись! — Верина саркастическая ремарка прервала мои старания.

Я открыл глаза. Симпатичный черный котик, кажется бурманской породы, испуганно таращился на нас снизу вверх. Чего мы ждали от ботаника-проводника?! Что он в тигра превратится? Илья с удивлением осмотрел свои лапки и пушистый хвост. Озадаченная мордочка выглядела бы забавно при других обстоятельствах.

— Теперь мы точно их порвем…

— Не паникуй, Вера! — оборвал Камацу. — Саймон, продолжай с оставшимися.

— Простите, — виновато сказала дзюдоистка. — Давайте начнем сначала.

Мы уселись перед Саймоном, закрыли глаза и снова принялись слушать его ровный голос. Индеец подобрал с пола камешек и принялся ритмично ударять им о пол. Многократное эхо вторило каждому удару. Звонкий стук камня о камень помогал сосредоточиться, не давал отвлечься на шум, который производили чужие.

— …Смотри в темноту. Зови своего зверя. Проси у него помощи. Не стесняйся. Он — это ты. Ты — это он…

Могу поклясться, что именно после этих слов я увидел слабые искорки в темноте воображаемого логова. Два внимательных глаза. Мгновение казалось, что ОН сомневается, выходить ли ко мне. «Выйди! — мысленно завопил я. — Ты мне нужен!» Наконец массивный силуэт колыхнулся мне навстречу.

Я не успел его толком рассмотреть: меня что-то ударило по голове. Потолок! Я взирал на своих сотоварищей с высоты в полтора раза больше собственного роста. Саймон продолжал плавно раскачиваться, ритмично клацая камешком о пол пещеры и монотонно напевая. Камацу и Вера сидели закрыв глаза. Только Илья в теле черного кота восхищенно рассматривал меня, чуть склонив голову набок.

Я попытался поднести руки к глазам. Бурые мохнатые лапы с мощными когтями предстали взору. Медведь!

По пещере разнесся могучий львиный рык. Верка с интересом смотрела на свою шкуру цвета выжженной саванны и пробовала огромные когти, то выпуская, то пряча их. Хвост с пушистой кисточкой подергивался от восторга. Верка осмотрела мое новое тело. Наши взгляды встретились. Кажется, она мне улыбнулась.

В этот момент камни в завале зашевелились, и показалась морда чужого. Пока только челюсти, усыпанные треугольными зубами, и раздувающиеся от напряжения ноздри. Чужой яростно мотал головой, пытаясь протиснуться внутрь. Камни осыпались, проем стремительно увеличивался. Я оглянулся. Саймон что-то шептал на ухо Камацу. Японец раскачивался в трансе. Бой придется начинать вдвоем с Веркой. От Ильи пользы ждать не стоило, останься он и в человечьем теле… Кстати, а как обратно человеком становиться? Неважно! Надо действовать.

Удара такой силы чужой явно не ожидал. Он вылетел из узкого прохода, как пробка из бутылки, сшибив по дороге своего сородича. Вот это силища! Я с уважением посмотрел на свою лапу. Верка нетерпеливо рыкнула. Она права, нечего ждать. Я всей массой навалился на остатки завала и обрушил груду камней наружу. На меня растерянно смотрели чужие: два полутораметровых ти-рекса. Сильные задние лапы, мощный хвост, коротенькие верхние конечности с острыми когтями, шершавая серая кожа и массивная голова. В каждом килограммов двести минимум.

Не давая ящерам опомниться, я взревел во всю глотку и бросился вперед. И они побежали! Первый раз в жизни я увидел, что они могут бояться. Мешая друг другу, чужие кинулись к выходу из пещеры. Я настиг их на границе, где полумрак сменялся солнечным светом. Втроем мы вывалились на траву перед пещерой. Одного я придавил своим весом к земле так, что он не мог пошевелиться, а второго отбросил ударом лапы. Отлетев, тот ударился головой о камень и попытался подняться на ноги. Желтая молния метнулась из-за моей спины, и через секунду из разодранной львиными зубами глотки донесся предсмертный стон. Верка выпустила из челюстей конвульсивно дергавшееся тело и вопросительно посмотрела на меня. Я привстал на задних лапах и с размаху навалился передними на голову своего чужого. Череп ящера треснул как орех.

О, это великолепно — быть зверем! Дать волю дремавшему инстинкту. Довериться своей ярости. Вспомнить только! Сколько раз я умирал от челюстей и когтей чужих? Тридцать? Тридцать пять? Теперь мы с вами посчитаемся, твари!

Я брезгливо вытер окровавленные лапы о траву. Подошел к Верке. Львица сидела не шевелясь, глядя куда-то в сторону холмов. Хвост непрерывно хлестал по бокам. Спросить, в чем дело, не представлялось возможным. Медвежья глотка не приспособлена для речи. Я сел рядом и стал ждать.

Их пришло два десятка, не меньше. Чужие сначала собрались на пологом холме, метрах в двухстах.