служащая вместе с ним солнцу, на бесчисленных изображениях неизменно царица Нефр-эт, но почему тогда здесь в усадьбе она без налобного аспида?

В главном дворце солнцепоклоннической столицы в разных его местах были откопаны известковые прописи — известковые слепки с частями надписей — именами и званиями солнца, царя, царицы (СА III: 46, 60, 72, 74, LXXI 7). Больше всего таких слепков нашлось на южном дворе дворца; под этим двором были обнаружены остатки снесенных впоследствии жилищ, должно быть, строительных рабочих. Новая столица строилась на пустом месте, и с поразительной быстротой. Быстрота была тем удивительней, что помимо многоразличных кирпичных зданий, где камень находил лишь ограниченное применение, воздвигались огромные каменные сооружения посреди столицы в честь солнца и царя, а за городом в скалах высекались обширные гробницы для царской семьи и вельмож. Для отделки сооружений изображениями и надписями нужны были бесчисленные умелые руки. Грамотных людей явно не хватало, приходилось привлекать и необученных. В помощь таким работникам и давали прописи — известковые слепки с кусками особенно частых надписей, сделанные с образцов, выполненных опытными или просто грамотными мастерами.[ 21 ] Если такие прописи нашлись в главном дворце, то почему бы им не оказаться и в южной усадьбе? С помощью тех из них, по которым были выполнены надписи, впоследствии переделанные, можно было б определить, кто был хозяйкой усадьбы до царевны Ми-йот.

В самой усадьбе прописей не оказалось. Но за южной стеной ограды между нею и кучею мусора они нашлись. Их выбросили туда, когда надобность в них миновала. Вместе с прописями для имен царя и его солнца лежали слепки с точно такими же словосочетаниями, как в переделанных надписях усадьбы. Правда, тут была только часть прописей для нескольких надписей одинакового содержания, но, к счастью, куски титла взаимно дополняются, частично даже перекрываются: слово, которое стоит в конце одного слепка, оказывается в начале другого (СА I: XXXII 3 = ТЗГ: 79 = ZZR: против 129). Так постепенно восстанавливается целое титло, и восстанавливается почти без изъяна:

«Жена-любим — — —»

«— — — живущ[его] правдою, Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ»

«— — — [доб]р[ого] Йота»

«Й[ота] живо[го], который буд[ет]»

«будет жив [вековечн]о»

«[бу]д[ет] жив вековечно вечно, Кэйе»

«вековечно вечно, Кэйе».

Пробел в начале третьего куска, несомненно, заключал в себе слово «отрок» (шрй) в смысле «сын», так как второй кусок после имени царя содержит еще определенный член мужского рода (n’), предшествовавший слову «отрок»; низы знаков вверху третьего куска вполне подходят к слову «добрый» (нфр). Пробел между первым и вторым кусками легко заполнить с помощью вычитанного Б. Ганном в начале титла слова «большая» и непеределанной части титла, именно ее первых слов «царя (и) государя».

Получаем почти что полное титло, включающее в себя само имя загадочной женщины:

«Жена-любим — — — большая царя (и) государя, живущего правдою, Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ, [отрока доб]р[ого] Йота живого, который будет жив вековечно вечно, Кэйе».

Теперь, когда мы знаем, что именно изглаживали в усадьбе, достаточно всмотреться в изглаженные места надписей, чтобы распознать проступающие то тут, то там полустертые остатки первоначального титла, как предваряющие, так и сопровождающие его нетронутую среднюю часть и то прочтенные, то не прочтенные Б. Ганном.

«Жена — — — царя (и) государя, живущего правдою, Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ» (СА I: XXXII 2 = LVI 271 J).

«Жена — — — царя (и) государя, живущего правдою, владыки обеих земель Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ» (СА I: XXXIV 1 = LVI 273 obv. = ТЗГ: 70 = ZZR: между 128 и 129, СА I: XXXIV 2 = LVI 273 rev. с «Нефр-шепр-[рэ]»).

«[Жен]а — — — живущ[его] правдою» (СА I: LVII 64).

«Жена — — — царя (и) государя, живущего правдою, Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ, [от]рока» (СА I: LVI 271 В).

«Жена — — — большая царя (и) государя, живущего правдою, владыки обеих земель Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ — — — б[удет] — — — веко[веч]но» (СА I: XXXIII 2 = LVII 55 + 59).

«большая (?) царя (и) государя» (СА I: LX 124, ср. LXI 6*).

«[Нефр-шеп]р-[рэ] Ва-н-рэ, от[рока]» (СА I: LIX 45*).

«[Нефр-шепр-рэ В]а[н-рэ], [о]тро[ка](?)» (СА I: LXI 41*).

«[Нефр-шеп]р-[рэ] Ва-н-[рэ], п’ (определенный член от слова «отрок») — — — [которы]й — — — [ве]ко[ве]ч[но]» (СА I: LIX 40).

«Йота [живого], который [буде]т жив [вековеч]но» (СА I: LX 104).

«[векове]ч[но] (?)» (СА I: LIX 41).

«[Кэй]е» (СА I: XXXV 9).

(В сводку не включены те случаи, когда от первоначального титла уцелела одна средняя часть, не подлежавшая вообще уничтожению.)

Восстановленное титло прежней владелицы усадьбы тождественно с тем, что стоит на двух небольших сосудах, изданных X. В. Фэермэном в 1961 г. (JEA XLVII: 29, 30). На них титло значится в полной сохранности:

«Жена-любимец (мртй — так на обоих сосудах) большая царя (и) государя, живущего правдою, владыки обеих земель (на одном сосуде звание „владыка обеих земель' опущено) Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ, отрока доброго Йота живого (на одном сосуде ошибочно „Йота живого, живого'), который будет жив вековечно вечно, Кэйе».

Итак, то самое титло, которое переделывали в южной усадьбе, и те изображения царственной женщины, что были им некогда надписаны, принадлежали первоначально не царице Нефр-эт, а Кэйе. У одной только Кэйе было такое необыкновенное титло. У царевны Ми-йот подобное титло появлялось только тогда, когда на ее имя переделывали титло Кэйе. А эта последняя для нас теперь уже не какая-то безвестная наложница фараона, засвидетельствованная всего-навсего надписями на двух ничтожных сосудах, но хозяйка великолепной усадьбы с роскошными храмиками солнца ее, Кэйе, имени (в названии этого места почитания, «сени Рэ», имя Кэйе было заменено именем царевны Ми-йот, СА I: XXXII 2 = LVI 271 В, XXXIV 1-2 = LVI 273 = ТЗГ: 70 = ZZR: между 128 и 129), где она изображена служащею солнцу вместе с царем на правах прямо-таки царицы. Правда, налобной царской змеи она не носит, ее имя не вписывают в кольцо, и лучистое солнце не протягивает ей знака жизни, как царице Нефр-эт. И тем не менее пожелание «жива она!», свойственное титлам цариц, начинает, возможно, сопровождать ее имя, только еще очень, очень редко (СА I: LIX 43).

Так что же осталось от пресловутого гонения на Нефр-эт, ставшего общим местом в статьях и книгах о солнцепоклонническом времени? Основой основ для таких построений служила замена на усадебных изображениях и в усадебных надписях царицы Нефр-эт ее дочерью Ми-йот. После того как выяснилось, что царевна заменила собой не мать, а Кэйе, от этой основы ничего не осталось. Вместе с тем исчезла и надобность ломать себе голову над непонятной странностью, почему Нефр-эт преследовали в усадьбе, а в прочих местах (на пограничных плитах столицы, на храмовых, дворцовых, гробничных стенах) солнцепоклонники ни титла, ни изображений царицы не разрушали и не видоизменяли.

* * *

В 1920-х годах под руководством английских ученых в северной части солнцепоклоннической столицы был откопан так называемый северный дворец (JEA Х: 294-298, XXVIII-XXXI, JEA XII: 4-9, II-V, JEA XIII: 218, LIV). Сам по себе довольно внушительный (142 x 112 м), он должен был казаться совсем небольшим по сравнению с главным дворцом в средней части города (тот дворец имел в длину около 700 м, СА III: 33). Да и сооружен был северный дворец из кирпича-сырца, если не считать известняковых столбов, косяков и т. п.,