намеревающегося перейти улицу. – Чудесная погода для дружеского разговора, не правда ли?
Летти торжествующе взглянула на Мейвис, и та прочла в ее светящихся злорадством глазах скрытую угрозу. Дэниел доводился Керри свекром, и последствия его роковой встречи с известной сплетницей было нетрудно предугадать.
– Погода и в самом деле чудесная, – приторно-сладким голосочком сказала она, подхватывая с тротуара корзинку. – Ты, случайно, не в сторону площади, Дэниел? Я могла бы дойти с тобой до «Лебедя».
Спустя три минуты Мейвис уже была возле семейного лотка и грозно вопрошала:
– Где черти носят нашу Керри, мама? Мне нужно срочно с ней поговорить.
Мириам, уже во второй раз за неделю заменявшая дочь за прилавком, неохотно проворчала:
– Она помогает Кейт сохранить рассудок, пока Леон с твоим папашей и другими соседями разыскивают юного паршивца, сбежавшего из школы.
Она деловито поправила алую помидорную пирамиду и положила поверх слегка подпорченных плодов парочку ярко-красных сочных красавцев, способных соблазнить покупателя.
– А Керри и Кейт тоже пошли искать Мэтью? – переспросила Мейвис, плохо соображая из-за охватившей ее паники. – Где же они надеются его найти?
Летти вполне могла рассказать свою дурацкую выдумку Дэниелу, из лучших побуждений, разумеется. Тот ей, конечно же, не поверит, поскольку еще не выжил из ума, но поделится своими сомнениями с женой. И вот тогда эта гнусная сплетня станет известна всей площади Магнолий и разразится грандиозный скандал. После этого жизнь Керри превратится в ад.
– Откуда мне знать где? – огрызнулась Мириам, мысленно проклиная отпрыска Эммерсонов за его глупый поступок, переполошивший всю площадь. По милости Мэтью Альберт оставил свое рабочее место и отправился на поиски беглеца вместе с Джеком, Чарли и Ниббсом, а Керри заявила, что Кейт нуждается в поддержке, хотя в дом номер четыре ранее уже пошла Кристина, очевидно, тоже для того, чтобы успокаивать и утешать расстроенную подругу. А самой Мириам вновь пришлось торчать за этим проклятым прилавком.
– Прекрасные твердые помидоры! – зычным голосом завопила она, да так громко, что Мейвис вздрогнула. – Подходите покупайте отменный товар!
– Если бы папа узнал, что ты пытаешься подсунуть покупателям мятые помидоры, он бы умер со стыда, – язвительно заметила Мейвис, понимая, что никакой другой информации от матери она уже не получит.
– Сейчас здесь распоряжаюсь я, а не твой папаша, предпочитающий лазать по берегам Темзы в поисках юного недоумка. Так что лучше прикуси язык, – парировала Мириам и, набрав полную грудь воздуха, закричала, словно сирена в тумане: – Подходите, дамы! Покупайте отличные твердые помидоры! У нас все без обмана, останетесь довольны!
– Он просто душка, бабуля, поверь! – воскликнула Берил, забежав домой в обеденный перерыв, чтобы проведать больную прабабушку и порадовать ее свежими сплетнями.
– Этот твой боксер? – с сомнением переспросила Лия Зингер, глядя на девушку своими не по возрасту живыми умными глазами. – Значит, ты ищешь себе приятелей среди спортсменов? Этот парень, наверное, тоже цветной, как Леон Эммерсон и Рей Робсон по прозвищу Шоколад? Не лучше ли подружиться с милым еврейским мальчиком, моя куколка?
– Но я не считаю себя еврейкой и не знакома ни с одним еврейским юношей, бабуля! – воскликнула Берил, отодвигаясь на край кровати, чтобы случайно не раздавить спящего под одеялом пекинеса по кличке Бутс, любимца Лии. – В роду дедушки не было евреев, а бабушка Мириам никогда не вела себя, как еврейка, в отличие от тебя. И мама тоже, как тебе прекрасно известно. Зачем же мне друг-еврей?
Лия в отчаянии воздела к потолку исхудалые руки и закатила миндалевидные глаза. Видит небо, ее зять Альберт обязательно когда-нибудь ответит за все свои грехи! Этот «гой» совершенно не уважал еврейские обычаи. Джек Робсон, женившись на еврейке, с пониманием отнесся к религиозным чувствам супруги и в течение года раз в неделю посещал раввина. Когда же Альберт женился на Мириам, он не потрудился сделать ничего подобного. Единственное, что привлекало его в еврейской культуре, так это кухня: он обожал сандвичи с солониной и вареники с яблоками.
– К тому же Зак вовсе не цветной, бабуля, – продолжала Берил, все еще не успокоившись после возмутительного предположения Лии. – Впрочем, я совершенно не понимаю, какая разница, черный он или белый!
Бутс недовольно пошевелился под одеялом, и Берил отодвинулась еще ближе к краю кровати.
– Он блондин, как и Кейт Эммерсон, и очень обходителен и любезен.
На Лию эти слова не произвели никакого впечатления. Ну и что из того, что этот белобрысый красавчик любезен? Все равно он не еврей.
– Слава Богу, что он еще не совратил тебя, – проворчала она, чем вогнала правнучку в краску.
– У него вообще пока нет подружки, бабуля, – торопливо выпалила она, грудью кидаясь на защиту боксера. – Мне так сказала Куини Тилет, у которой он снимает комнату.
Лия снова закатила глаза к потолку: какая же ее правнучка еще наивная! Даже если этот смазливый прохиндей пока не обзавелся подружкой, то, живя под одной крышей с танцовщицами и актрисами, он быстро исправит это упущение.
– А что думает о твоем ухажере твоя мамаша? – полюбопытствовала она, не слишком надеясь на утешительный ответ.
– Но он не ухаживает за мной, бабуля! – покраснев еще гуще, ответила Берил. – А мама видела его только один раз в спортивном зале. Они с ним даже не познакомились. Зато с ним знакома тетя Керри, потому что дядя Дэнни его тренер.
До рождения правнучки Керри, младшая внучка Лии, пользовалась ее особым расположением, поскольку в отличие от Мейвис была темноволоса и немного походила на еврейку. К тому же она неплохо стряпала и могла выставить на стол приличное угощение. Особенно ей удавался куриный супчик. Мейвис же была способна лишь поджарить яичницу да картошку.
