– У тебя никогда не находится для меня времени, дорогуша. Не упрямься, у меня есть купон «Олив гарден».
– Сказано «нет» – значит, «нет»! – отрезала Джина. Таким тоном она часто говорила с Ширли.
– Тогда, может, ко мне присоединится Линда? Пойдем, деточка, пообедаем? Я угощаю. – Ширли чуть повернула голову в ту сторону, где стояла Линда.
Та уже открыла рот, чтобы сказать «конечно», но, заметив злой, прищуренный взгляд Джины, ответила:
– Извини, Ширли, у меня тоже цейтнот.
– Значит, придется знакомиться на улице с первой попавшейся задницей, чтобы было с кем пообедать, – съязвила Ширли, направившись к выходу и держась как королева в изгнании.
– Не в первый раз, – пробурчала Джина. – Только не тащи его сразу в постель.
Полюбовавшись триумфальным выходом Ширли из банка, Джина в который раз задалась вопросом, есть ли на земле еще хоть одна женщина, ведущая такую сумбурную жизнь или имеющая столь смутное представление об основных жизненных ценностях. Существуют ли еще хоть в одной семье такие отношения между матерью и дочерью? Джина горячо любила мать и заботилась о ней куда больше, чем Ширли о себе, но труд ее частенько оказывался сизифовым, а время – впустую потраченным. По отношению к Ширли Джина вела себя не как дочь, а скорее как мать. Ведь хорошим родителям не важно, надолго ли задержатся нравоучения и полезные советы в голове дитяти, все равно нельзя опускать рук. Джина никогда не отказывала Ширли в помощи, твердо и чисто интуитивно веря, что та еще покажет себя: поскольку ей так много дано: она умна, привлекательна и обладает редкой способностью легко сходиться и общаться с людьми. Много раз Джину подмывало предоставить Ширли самой решать ее проблемы: например, не ответить хоть раз на призыв о помощи на автоответчике, когда Ширли просила внести за нее залог, оказавшись по уши в дерьме, или не снабжать ее деньгами на взносы за машину, которую грозят отобрать за долги, или прекратить шпынять за то, что та курит как паровоз, – список можно продолжать до бесконечности. Но Джина продолжала вытаскивать мать из всевозможных передряг, читать ей нотации, даже давать советы, хотя знала, что для Ширли все это впустую.
Иногда беззаботность матери восхищала Джину и даже вызывала в ней безотчетную зависть, но чаще ее преследовал страх когда-нибудь стать такой, как Ширли, – состарившейся, одинокой и отчаянно молодящейся.
Наблюдение за объектом
«Черт, ну как же я не догадалась спросить его телефон?» – корила себя Джина, водя пальцем по строчкам списка выпускников университета Джорджа Вашингтона, который накануне выпросила у подруги. Найдя альбом у сестры, Линда принесла его на работу. Она терялась в догадках, какого лешего Джина хочет в нем высмотреть. Джина открыла раздел с перечнем выпускников 1996 года. Она помнила, как Дэвид в «Рио Гранде», упомянул, что окончил университет около пяти лет назад. Сколько Дэвидов среди выпускников 1996 года? Или 95-го, а может, и 97-го? Придется проверить списки за все три года. К счастью, в альбоме отдельно указывались выпускники каждого факультета. В 93-м году финансовый факультет окончили два Дэвида, в 94-м – ни одного, а в 95-м – целых пять. Из них только двое проживали в Вашингтоне: Дэвид Маньон и Дэвид Капричио. Джина подумала, что Капричио – итальянская фамилия, а ее Дэвид смахивает на итальянца (впрочем, не больше, чем на латиноамериканца или европейца).
Джина уже хотела отметить галочкой или обвести кружком обе фамилии, но тут вспомнила, что альбом ей дали на время. Она переписала имена и адреса, прикидывая, успеет ли проверить один из них во время обеденного перерыва, хотя и понимала, что лучше бы заняться составлением плана по самоусовершенствованию, а тем самым выполнить требование Лиз и г-на Туша. До назначенного ими срока оставалось лишь несколько дней.
К началу долгожданного обеденного перерыва Джина честно попыталась набросать план работы над собой. Пока она придумала только заголовок. Ощущая прискорбное отсутствие энтузиазма, Джина печатала дальше:
Индивидуальный план работы
Мой план работы по самовоспитанию и карьерному росту в «Премьер-банке» предусматривает, во- первых, большую доску, привязанную к заднице, для достижения абсолютного сходства с г-ном Тушем…
Тут Джина поспешно стерла безобидную, как ей казалось, шутку, пока никто не увидел ее. Поняв, что сейчас у нее нет сил сосредоточиться и придумать что-нибудь путное, Джина отложила составление плана на выходные. В воскресенье время уже будет поджимать, а наиболее продуктивно Джина всегда работала в последнюю минуту.
– Линда, прикрой меня, если вдруг задержусь.
– Почему? Что случилось?
– Я сделала ошибку, и ее необходимо исправить.
– Да что за тайны мадридского двора?
– Спасибо тебе. Как освобожусь – сразу приду. – Оставив без внимания замечание подруги, Джина подхватила сумочку и выбежала на улицу.
Сев в машину, Джина еще раз взглянула на записанные ею адреса. Дэвид-итальянец жил неподалеку, в Арлингтоне. Другой обосновался в Рестоне, примерно в получасе езды от банка, где она работала. Достав автомобильную карту, Джина нашла дом г-на Капричио. Ехать туда было десять минут. Нужная ей улица проходила по сравнительно новому кварталу, застроенному добротными частными домами, стоявшими впритык друг к другу. В ближайших пригородах округа Колумбия так не хватало земли для застройки, что отдельно стоящих особняков почти не было; слева и справа от улицы высилась сплошная стена красивых кирпичных домов с дорогостоящей внутренней отделкой.
Найдя дом Дэвида, Джина сбросила скорость и медленно проехала мимо, благосклонно отметив парочку «БМВ» последней модели на парковочной площадке перед домом. Проехав еще квартал, она развернулась, остановилась и погрузилась в размышления. Если он купил жилье в элитном квартале и два «БМВ», значит, весьма неплохо зарабатывает. Джина боролась с искушением незаметно подобраться к дому и заглянуть в окна. В следующий раз, решила она, нужно прихватить бинокль и приехать в сумерки. Когда в комнатах зажгут свет, она увидит все, оставаясь незамеченной.
