— Подлетаем, — услышал я вопль в ухо от сидящего на жесткой лавке соседа. Военинтенданта, с толстым портфелем, в крепко зажатой руке.

«— Заснул все-таки!» — подумал я, и потянулся.

Посмотрев в иллюминатор, я не увидел ничего, все окутывала ночь. Время прилета, по моим прикидкам, было около часа ночи. В салоне царила такая же темень, так что возможности посмотреть на часы, проверить угадал ли я, не было.

Постоянна накатывала невесомость, из-за которой страдал тот полковник, я не видел, но слышать слышал. Хорошо, что кто-то из экипажа догадался дать ему ведро, а не то пришлось бы отмывать салон.

Легкий толчок, известил что посадка прошла успешно. Ревя моторами, мы катились по ночному аэродрому. Кое-где были видны посадочные огни, которые прямо на глазах гасли, остался только один, именно к нему с легким поворотом катился наш самолет.

Высадка прошла довольно быстро и деловито. Двое человек, что нам подали трап, разбили пассажиров на две команды и показали куда идти. Одна группа — это мы с Никифоровым, другая все остальные. У диспетчерской нас уже ждала черная эмка. Цвета я понятное дело не разглядел, ночь все- таки, да и на аэродроме пользовались светомаскировкой, просто предположил.

— Старший лейтенант Никифоров, лейтенант Суворов? — спросил водитель, стоявший у двери.

— Да это мы, — ответил Никифоров.

— Попрошу предъявить документы, — велел водитель.

«— Строго тут у них!» — подумал я, тоже протягивая удостоверение.

Мазнув по моему лицу светом фонарика, водитель сказал:

— Ваши вещи?

— У нас нет вещей, — коротко ответил Никифоров.

— Тогда попрошу в машину.

Ехали мы где-то около часу, за окном ничего интересного. То есть, та же темнота, и только редкие патрули мелькали в свете притушенных фар.

— Приехали товарища командиры. Комната для вас уже забронирована. В десять утра за вами приедут, так что ожидайте.

Мы вышли из машины, и направились к затемненному входу в какое-то большое здание.

Никифоров действовал уверенно, подойдя он попытался открыть дверь, но поняв что она закрыта стал бухать в нее кулаком пока она не приоткрылась и не выглянул мужчина в полувоенном френче, с фонариком в руке.

Осветив нас, он спросил:

— Никифоров и Суворов?

— Это мы, — ответил особист.

— Прошу за мной.

Мы быстро зарегистрировались, и в сопровождении мужчины, оказавшемся портье, направились на третий этаж, где находилась наша комната.

Быстренько скинув новенькую форму, что мне выдали вместо строй, изгаженной в побеге от немецких диверсантов, я пошел умываться пока Никифоров закрыв тяжелые портьеры осматривался используя пару свечек.

— Даже горячая есть, — сказал я выходя.

— Да? — удивился особист, и прошел в ванную.

Точно не помню, были ли в то время, то есть в теперешнее, комнаты с ваннами. Наш номер хоть и был двухместный, но ванную с туалетом имел. Генеральский что ли?

Меня это если честно, мало заботило, я хотел спать, поэтому почти сразу вырубился, как только моя щека коснулась белоснежной подушки. Меня не разбудил даже Никифоров, который вернувшись, стал устраиваться на своей кровати.

— Вставай, нам через час выходить, — толкнув меня в плечо, сказал особист, и что-то напевая отошел в сторону.

Быстро сев, я протерев глаза спросил сонным голосом:

— Сколько времени?

— Почти девять, — был ответ.

— Угу. Я ванную, — сказал я, и подхватив со спинки стула выданное полотенце, направился в туалетную комнату. После завтрака в ресторанчик на первом этаже, за нами пришли.

Раздавшийся стук в дверь, вырвал меня из полудремы. Пользуясь солдатской мудростью, я пытался урвать сон где только можно, и сколько можно.

С интересом читавший газет Никифоров поднял голову и посмотрел на меня.

Щелкнув курком, я пожал плечами, после чего с недоумением посмотрел на пистолет в своей руке. Хмыкнув, я убрал маузер из вида, прикрыв его полотенцем.

«— Надо же фронтовые рефлексы, и тут действуют!» — мысленно покачал я головой.

Положив на стол газету, Никифоров встал и подошел к двери, щелкнув замком, он приоткрыл дверь.

— Добрый день. Это номер лейтенанта Суворова? Я правильно попал?

— Правильно. Вы кто?

— Я из радиокомитета, буду сопровождать вас на Всесоюзное радио. Машина уже внизу.

— Хорошо, мы сейчас спустимся, — ответил Никифоров.

— Мы? Извините, но у меня приказ доставить Суворова, но на сколько я понимаю вы им не являетесь, не вижу сходства с газетными фотографиями…

— Я старший лейтенант Никифоров, сопровождающий лейтенанта Суворова. На лейтенанта уже было совершенно несколько покушений со стороны немцев, так что меня приставили к нему в качестве охраны, — достаточно емко ответил Никифоров, приглашая гостя войти.

— Да? — искренне удивился вошедший в комнату парень, лет двадцати пяти.

— Именно, так что я сопровождаю его везде.

— Ну ладно. Хорошо. Нам пора ехать, — повторил гость, с интересом разглядывая меня.

— Ах да. Меня зовут Леонид Филечкин, — опомнился он.

— Всеволод, — протянул я ему руку.

— Старший лейтенант Никифоров, — сухо кивнув, сказал особист. Сближаться с нашим сопровождающим он явно не собирался.

— Вы уже готовы? Тогда прошу за мной.

Мы спустились в фойе, оставив ключ, и вышли на улицу, где ездили редкие машины.

— Так мы что? В «Москве» ночевали? — не понял я, глядя на название гостиницы.

— Да, получился такой каламбур, вы проживали в двойной Москве. Прошу в машину, — указал Леонид на стоявшую у входа машину. Что была за марка, я затруднялся сказать, но явно не советского автопрома. Она была мне не знакома.

Я с интересом разглядывал родной город в военное время. На окнах, как в кинохрониках были белые полосы крест-накрест, но налюбоваться мне не дали, не успела машина тронуться с места, как довольно быстро остановилась.

— Приехали. Выходим, — сказал Леонид и первым покинул салон машины.

— Да ты шутишь? — спросил я. По моим прикидкам проехали мы меньше квартала.

— Нет. Вот здание Центрального телеграфа, именно тут вы и будете выступать с речью.

— А, ясно. Ну что идем? — спросил я.

— Идите за мной.

Здание было большим, и застекленным, не во всех окнах они были, в замену были натянута пленка. Я его помнил, не раз проезжал мимо на своем байке, сохранилось оно до наших времен, но сейчас оно было другим.

— Бомба упала, — пояснил Леонид, заметив, как мы разглядываем фасад здания.

Мы прошли внутрь, где я попал в руки редактора, и тут началось…

Почти три часа я заучивал речь, что была написана для меня. Некоторые места мне не нравились, я