ведущей из дома в гараж. Несмотря на своеволие Пашкиной иномарки, я немного отлепилась от стенки, намереваясь хоть немного освободиться от ноющей боли под правой лопаткой. Стало несравнимо легче, но тут машина заурчала громче и я вновь прилипла к стене. К моему великому удивлению, створки ворот с легким шуршанием стали расползаться. Даже с закрытыми глазами я видела, как естественный свет естественного дня разбавляет темноту помещения…

Мне показалось, что машина вылетела из гаража со скоростью лайнера, уже набравшего скорость, необходимую для принятия решения оторваться от земли. В глазах рябили световые пятна. В ушах звенели крики дочери и Наташки, призывавшие меня немедленно открыть дверь из гаража в холл. Я мысленно предложила им обратный вариант: открыть дверь из холла в гараж. Проорать этот совет не решилась. Отстав от стены, погладила пальцами кнопку автоматического режима открытия и закрытия ворот. Именно ее я, сама того не ведая, приводила в действие спиной. Пытаясь справиться со световыми бликами в глазах, пошатываясь, побрела к выходу и успела отметить, что машина Пашкина скрылась за пределами участка.

Мое появление в холле было встречено полным молчанием. Радостью и не пахло. Более того, ни Алена, ни Наташка не верили, что я – это я. В принципе, я тоже засомневалась, что они – это они. Не может быть, чтобы Наташка так долго молчала и свою одушевленность проявляла только хлопаньем ресниц. А дочь просто таращилась на меня, выказывая полное недоумение.

– Не ждали… – вздохнула я и попятилась, проявив намерение выйти, чтобы снова войти. Может, со второго пришествия узнают. Не могла же я за короткое время пребывания в гаражном заключении так измениться. Повзрослеть, например, за счет обретенной седины.

– Ирка, ты откуда взялась? – прогудела Наташка.

– Вот те раз! – Я скроила на лице гримасу полного разочарования. – Надеюсь, вопрос не глобального, а местного масштаба. И вы, дорогие мои, не догадываетесь, где мне до этого счастливого момента пришлось торчать. В гараже, вестимо.

– А-а-а… Ну да. Ленусик, твоя мама пробила брешь в закрытых воротах. Или снесла их совсем. Но у нас есть левые деньги, которыми можно рассчитаться с хозяевами за ее вредительство. Возьмем в долг, напишем расписку.

– Ворота на автоматике. И я – безвредная. Выползла из неволи на хвосте пашкинской машины. Она им вильнула и укатила в неведомую даль. Ну, Пашкин, погоди!.. Почему вы не открыли мне эту дверь? – указала я на нее кивком.

– Так она тебе и открылась! – пропела Наташка. Мотив был отдаленно знаком. – Думаешь, с какого перепугу мы просили тебя помочь с этим открытием? Иди, дерзай! Флаг в руки! Твое вечернее платье вполне за него сойдет.

Продемонстрировав руками жест протеста, означающий, что обойдусь без флага, я направилась к двери. Сам Денис говорил, что пока не удосужился врезать в нее замок. Особых усилий прилагать не собиралась. Непринужденно и изящно нажала на ручку, опустив ее вниз, и слегка подтолкнула дверь легким движением бедра.

– Так она мне и открылась… – донельзя удивленная, повторила я Наташкину репризу. Не без фальши. Мой словесный вариант по размеру был чуть короче.

Дверь открываться не желала. И я утроила усилия, пригласив на помощь соратниц. Не время обсуждать, кто прав, кто виноват. Результат сказался сразу. Дверь немного приоткрылась, подтвердив отсутствие замка. Сразу стало ясно: только меня в общей компании и не хватало. А в качестве накачанной мышки, за счет которой семья деревенских жителей вытянула из земли сказочную репку! Интересно, чем ее подкармливали в процессе выращивания?

– Забаррикадировали из гаража! – авторитетно заявила подруга. – На всякий случай.

– Ежовым! – поддержала ее Алена.

Я тут же поняла, что стон мне не почудился.

– Там кто-то живой! Был… по крайней мере. Мертвые не стонут.

– Ты случайно не себя имеешь в виду в качестве живого объекта?

Дочь смотрела на меня так, что мне захотелось соврать. Но она сама сориентировалась:

– Если там кто-то и был живой, кроме тебя, то это вездесущий придурок Пашкин. Именно он сей момент и укатил на машине.

– Так я же и говорю, что дверь заклинило недвижимостью – покойным Ежовым! – обрадовалась Наташка. – Никогда меня не слушаете, а ведь…

В опровержение слов подруги из гаража раздалось явственное мычание. Пару секунд мы угробили на переглядушки, после чего Наташка уверенно заявила, что Ежова там, слава богу, нет. Он поехал кататься на машине Пашкина. Мы, как на крыльях, полетели в гараж, намереваясь попасть туда через ворота…

Нельзя сказать, что Алексаша, искусственно превращенный скотчем в мумию, особо пострадал от нашего напора на дверь. Подумаешь, слегка прищемили! Более того, ему несказанно повезло со сроками его обнаружения. Но главное чувство благодарности ему следовало испытывать ко мне. Если бы меня не понесло в гараж, трясся бы он сейчас в багажнике своей машины неизвестно куда и для каких целей.

Первым делом Наталья дала Пашкину возможность заговорить. Резко, как и положено в таких случаях, сорвала с его рта широкую полоску пластыря и тут же об этом пожалела. Ни в одном из многочисленных фильмов, дублирующих этот прием, не кроют спасительницу матом. Ну взвизгнут там… В конце концов, громко охнут, ахнут…

– Без комментариев!

Подруга великодушно дала понять Алексаше, что не собирается отвечать на оскорбления тем же. И, пользуясь его скованным положением, не мешкая, надавала ему по щекам. Алексаша быстро пришел в себя и заявил, что материл не Наташку, а бандюков, опять угнавших у него машину. Заодно и свою несчастную судьбу. Я сочла своим долгом напомнить тамаде, что ни Наталья, ни мы с Аленой не являемся приемопередаточными устройствами. Улаживать конфликты со своей судьбой в непечатных выражениях лучше напрямую. Через нас просто не получится. Перевод будет слишком интеллигентным, а потому не обидным.

Тем временем Алене удалось сбегать на кухню за ножом, и она принялась распиливать скотч на отдельные фрагменты. Начала довольно страшненько, но грамотно – с освобождения ног. Вполне возможно, что на те вопросы, которые я непременно собиралась задать Алексаше, он может ответить рукоприкладством. Человек явно расстроен.

– Кто ж тебя так запеленал? – с искренней жалостью поинтересовалась я у Пашкина. Он с живостью проорал, что знать не знает, ведать не ведает. И вдруг, хлюпнув носом, выдал скупые рыдания.

Я сразу ему поверила. Пошел человек переодеваться, готовясь к обряду венчания друга с законной женой. В хорошем расположении духа – угнанная машина осчастливила своим возвращением. Непонятно, каким образом, но это в данный момент не важно. Только Алексаша собрался натянуть футболку, как вдруг ни с того, ни с сего получил сзади «по репе». В моем воображении тут же возникла нитратная репка из ранее упомянутой сказки. С трудом отделалась от наваждения.

Очнулся Пашкин в какой-то странной клетушке наверху. В скрюченном состоянии, с руками и ногами связанными за спиной и заклеенным ртом. Было невыносимо жарко и душно, хотелось пить. По лицу и шее стекал то ли пот, то ли кровь. Хорошо слышал, как его кликали на разные лады, но его потуги на мычание до ушей розыскной бригады не доходили. Потом наступила тишина. Ужасно зачесался нос. Исхитрился немного развернуться. Согнутые в коленях ноги уперлись в препятствие. Оно жалобно затрещало, но он проигнорировал этот треск. Первым делом потерся носом о боковую стенку своей камеры и неожиданно из нее выпал…

Лежа на полу какой-то комнаты, Алексаша с изумлением взирал на сломанные дверцы встроенного шкафа – его временной некомфортабельной конуры. Распавшись, они висели на остатках рояльных петель. Пашкин закрыл глаза и занялся аутотренингом, убеждая себя, что с ним случился очередной приступ каталепсии. Все, что он видит перед собой, – плод его собственного больного воображения. Смущала только боль в голове и связанных веревками конечностях, особенно в руках. Уж она-то ему не снилась. Он начал с освобождения ног, рассудив, что заведенные назад руки ему не развязать. На ногах веревки закреплены слабее, ноги как основное средство передвижения дадут возможность спуститься вниз и самим своим видом попросить о помощи. Алексаша ни минуты не сомневался, что номер с его «прятками» отмочил друг