Кальвин болтал без остановки, словно наверстывая те годы, когда ему не с кем было делиться впечатлениями и переживаниями. А потом, глянув на спутницу, частенько терялся и замолкал. Ведь рядом с ним шла, наклонив голову, не худенькая шестнадцатилетняя девушка, а красивая женщина. Чужая женщина! И при этом Рикард с ужасом осознавал – жизнь приобретала вкус и цвет, только когда рядом была Аля. А она? Она слушала. Она улыбалась. Она, казалось, не замечала и не признавала той пропасти лет, которая отодвинула их прежнюю школьную дружбу.
А потом приходил Чейз. Он нежно целовал свою невесту и, обняв, уводил в каюту. Кальвин старался не думать о том, чем они там занимаются, но получалось прямо наоборот – он думал об этом почти все время. И злился, злился до безумия.
Смятая бутылка с глухим стуком ударилась о стену каюты.
Кальвин сжал зубы. Какого черта все это случилось именно с ним? С ним! Первый выпускник Летной Академии, спортсмен, победитель орбитальной эстафеты, поэт… да и вообще – замечательный парень. Почему все это происходит с ним?!
Почему он ненавидит и избегает Стивена? Почему живет этими встречами с Алей? И самое главное – как он посмел ее упустить тогда?! Не разглядел. Не обратил внимания. А теперь? Это же так глупо! Глупо и несправедливо.
Так. Рик посмотрел в зеркало, показал себе крепко сжатый кулак. Хватит жалеть себя! Это не украсит лучшего пилота-атмосферника. Все скоро закончится. Его переведут, а Стив и Аля пусть любят друг друга сколько влезет, в любой позиции. Лишь бы не у него на глазах.
Белые циферки на мониторе показывали три часа по стандартному земному времени. Можно еще спать и спать.
Кальвин встал, прошелся по каюте, подобрал и выкинул испорченную бутылку. Потянувшись, он убрал экраны с иллюминатора, ожидая увидеть черноту космоса и колючие россыпи звезд…
Вместо этого за прозрачным пластиком клубилась буро-розовая мгла, озаряемая вспышками молний. Черные вихри носились смерчами, размазывая кляксами облака пара. Жуткие зарницы выхватывали все новые причудливые очертания рваных туч, походивших то на невероятных птиц с кривыми когтями, то на хищных амеб, шевелящих опасными ложноножками.
Но это же был сон!
Бред какой-то…
Кальвин оперся рукой на стену каюты, но стена вдруг упруго выгнулась, и пальцы прикоснулись к чему-то теплому:
– Рик… не нужно.
Да уж. Этого делать не стоило. Это уже не прогулки под руку…
– Прости. Я не знаю, что творю.
– Знаешь.
– Я просто не могу больше… не могу смотреть, как он прикасается к тебе…
Она не ответила. Ее темные глаза смотрели куда-то сквозь него. И ее тело, затянутое в тонкую материю комбинезона… пальцы все еще помнили прикосновение. Неужели он никогда не сможет больше дотронуться, обнять, прижать к себе?
– Аля… я должен тебе сказать…
– Молчи! Молчи, Рикард. Не мучай ни меня, ни себя.
Кальвин не выдержал. Взял ее руку в свою. Сжал. Она не отстранилась. Не отступила. Только в зеленых глазах появилось… смятение?
– Аленка… что же ты делаешь со мной?! Я с ума схожу. Эти полгода… наши встречи…
– Рик, замолчи! Иначе… так будет только хуже.
Он замолчал. Сделал еще шаг и привлек ее к себе.
– Рик… зачем ты?
Молния через весь горизонт. Летят обрывки облаков.
– На его месте должен был быть я! Ты ведь любила меня – тогда? Ответь! Ответь мне…
– Не знаю. Теперь я уже ничего не знаю…
– Но ты все-таки выйдешь за Стива?
– Я… я не знаю. – В зелени глаз блеснули слезы.
Она медленно освободилась из его объятий. Он проводил ее взглядом. Стройный силуэт скрылся в сиянии голубых молний и водовороте коричневых облаков.
– Я же люблю тебя! Алена…
– Рик, привет!
– И тебе не хворать.
– Слушай, я хотел спросить… ты не знаешь, что происходит с Аленой?
– А в чем дело? Не дает?
– Очень смешно. Она последнюю неделю сама не своя… похудела. И… мне кажется, она иногда плачет, а мне не говорит ничего.
– Нашел кого спрашивать. Мне-то почем знать ваши интимные подробности?
– Рик, это ни разу не смешно. Она… она сказала, что не уверена насчет свадьбы…
Кальвин вздрогнул. По спине пробежал неприятный холодок.
Приплыли.
Отличная работа, лейтенант.
Одно прикосновение. Несколько вырвавшихся слов. Та грань, которую нельзя было пересекать. И вот – результат.
Как это похоже на тебя! Ни о чем не думать, а делать только то, что хочется. Понравилась девушка? Вперед! Что может быть более гуманным, чем сбить с толку невесту лучшего друга? Достойный поступок, ничего не скажешь.
Стив с Алей встречались шесть лет, а потом на сцене появляешься ты и ломаешь все, что они кропотливо и бережно строили. Ломаешь им жизнь. Им и себе. И кому теперь хорошо? Аленка плачет. Стив ничего не понимает и кусает локти от бессилия. А ты? Что получил ты? Она все равно не будет с тобой. А теперь и с Чейзом не будет. Браво!
Отличная работа.
Это было настолько невероятно, что Кальвин даже не удивился.
Он висел в атмосфере Зевса. Без скафандра. Вообще без одежды.
Вокруг клубились тучи, проплывали какие-то завихрения, вспыхивали слабые разряды. Шторм кончился.
Было страшно, и хотелось сжаться в комочек. Но не получалось. Рик вообще не чувствовал своего тела и поэтому не мог сказать, чем он в данный момент дышит и бьется ли сердце.
В каком-то десятке метров в позе распятого Христа висел Стивен Чейз. Тоже без одежды.
Вверху бурая дымка светлела, одновременно приобретая нежный розовый оттенок, – где-то там начиналась стратосфера Зевса. Снизу же тянула свои чернильные щупальца первозданная тьма, никогда не видевшая света звезд.
И самым странным было то, что Рикард очень четко, почти физически, ощущал все эти тысячи километров атмосферы над головой. Он словно смотрел на себя со стороны, а заодно и из космоса, так что видно было всю структуру Зевса: вихри, экваториальные циклоны, ветры-джеты, океан жидкого водорода и даже твердое ядро где-то на невероятной глубине.
Я спятил, совершенно спокойно решил Кальвин, или задыхаюсь в катере. Гипоксия мозга порождает галлюцинации. Выходит, я умру? Обидно, конечно. Ведь еще столько важного не случилось! Так много надежд не оправдались! А с другой стороны – нынешняя жизнь была, скажем честно, так себе. А вот Стивену, наверное, умирать совсем не хочется.
Неожиданно Рик ощутил что-то вроде дуновения ветерка. Облака осветило россыпью голубых и золотых вспышек, и вдруг человека потащило вниз, в пугающую и густую темноту водородного океана.
Свет померк.
Перед глазами начали мелькать какие-то невнятные образы, и от этого мельтешения картинок страшно
