сидел, закусив губу, руки стискивали острые коленки. На коробочку он не смотрел. Дариан продолжил:
– Несколько лет назад, когда пересматривали архивы, дело Пара попало в наш департамент. Содержание, которое назначили ему после войны, за все время ни разу не было востребовано, а на запросы, где он находится и жив ли вообще, вразумительного ответа никто так и не дал. Мне поручили выяснить, что произошло. Я начал поиски, побывал и в Пограничной, и на хуторе, с которого он родом. След отыскался в небольшой деревеньке неподалеку от восточного моря. Оказалось, что там у Пара были когда- то дом и даже жена… – Дариан сбился, а потом неуверенно продолжил: – Но он ушел от нее, не взяв с собой ничего, кроме этого знака.
– Ушел? – удивленно переспросил Ларс. – Почему?
– Как бы вам это объяснить, – медленно произнес Дариан, словно с трудом подбирая слова. – Боюсь, вы еще слишком юны, чтобы понять такие…
– Она спуталась с кем-то? – неожиданно перебил его Орн.
– Что? – удивленно поднял брови Дариан.
– Я говорю, жена его с другим спуталась?
– Хм. Можно и так сказать.
Ларс недоуменно переводил глаза с одного на другого.
– Женщины… – процедил Орн совершенно по-взрослому и презрительно сплюнул в сторону.
– Ему просто не повезло. Он ведь с войны не нищим вернулся. Наградных там было прилично, хватило и на дом, и на землю. – Дариан горько усмехнулся: – Вот она и окрутила его по-быстрому, пока парень толком не прочухался.
Он вдруг спохватился и продолжил совсем другим тоном:
– В общем, пропал он. У нас на него давно рукой махнули. Дело закрыли. А я… – Дариан пожал плечами. – Не знаю, что на меня нашло, но эта история крепко засела у меня в голове. При каждом удобном случае я продолжал поиски. Но страна у нас большая, да и лет много прошло, а о нем ничего не было известно, только то, что у него был этот знак, который мог уже сто раз сменить владельца, и еще имя – Парриш Марни.
Дариан снова открыл коробочку, серый свет осеннего дня преломился в голубых гранях самоцветов, и мальчики словно наяву увидели стылые, ослепительно-голубые скалы, между которых, оставляя в снегу глубокие следы, бредет, спотыкаясь и падая, но раз за разом поднимаясь, крохотная фигурка.
Ветер ровно гудел в голых ветках тутовника, сдирая с них последние бурые листья. Рваные клочья туч неслись по свинцово-серому набрякшему небу, предвещая скорое ненастье. Дыра в заборе обнаружилась почти сразу: Орн хорошо помнил это место, летом они с Ларсом прятались здесь от сторожа, охраняющего фруктовые сады за оврагом. Мальчик не смог сдержать усмешки, вспомнив, как отчаянно трусил Ларс, не зная, кого больше бояться – яростно орущего вслед воришкам сторожа или мертвецов, лежащих у них под ногами.
День святого Эрта-воителя начался сегодня, как обычно, с молитвы перед храмом Трехликого. Помпезная процессия служителей, хоть и была разодета в пух и прах, была не слишком занимательным зрелищем, и Орн не так уж и удивился, обнаружив, что Ларс куда-то запропал. Так вышло даже лучше – не пришлось врать, чтобы прийти сюда, да и вернуться успеет до того, как друг его хватится.
Орн пролез между досками, стараясь не порвать одежду о торчащие из них ржавые гвозди, и огляделся по сторонам. Ряды заросших и не очень холмиков украшали покосившиеся могильные треугольники. Знаки Трехликого, оказавшиеся ближе всего, были совсем старые, многие лежали на земле, а те, что стояли, посерели от дождей и солнца. Орн пошел туда, где треугольники казались новее, дощечки, из которых они были сколочены, еще радовали глаз сочной желтизной.
На муниципальном кладбище не было никаких имен – только номера, выжженные на поперечных перекладинах. Орн знал нужный номер и, попав на новую часть кладбища, начал более внимательно вглядываться в цифры. Наконец он как будто заметил нужные и повернул к невысокому бугорку, полускрытому кустом разросшейся полыни. И едва не упал, споткнувшись о чьи-то ноги в коричневых ботинках. Очень знакомых ботинках…
Ларс резко вскочил, испуганно вытаращившись на Орна. От изумления никто из них не мог вымолвить ни слова, продолжая молча смотреть друг на друга. Потом Орн взглянул на могилу, хмыкнул и вытащил из- за спины руку с зажатым в ней букетиком слегка подсохших листьев, перемежающихся сиреневыми звездочками уже почти отцветших осенних астр, и положил его на вершину холмика. Так же молча он хлопнул робко улыбнувшегося Ларса по плечу. Друзья долго стояли рядом, а потом ушли, так и не решившись нарушить тишину.
Старое кладбище привычно опустело. Первые капли дождя упали на два одинаковых букетика из цветов и листьев, украсивших бурую траву безымянного холмика.
Даниил Ковалев
Погружение в небо
– Стив, прекрати вилять! Держи курс.
– Да не специально я! Тут целые облака этого льда, стабилизаторы только мешают!
– А ты сосредоточься!
– Слушаюсь.
Слушается он, как же, раздраженно подумал Рикард Кальвин. Атмосферный катер ведомого выпрыгивал в камерах заднего вида то справа, то слева. Стивен, разумеется, старался, как мог, но в таких делах нужен опыт.
Рик и сам с трудом удерживал корабль на правильном курсе – неравномерное сопротивление газов атмосферы постоянно утягивало катер в сторону. Предупреждающим движением пилот скорректировал траекторию полета через облако аммиачного льда и тут же обернулся на камеры – ведомый, ясное дело, болтался справа, почти вне поля зрения.
– Какого черта, Стив?!
– Я стараюсь, Рик! Ты же сам видишь, какой тут кисель.
– На приборы смотри, растяпа! Предварительная коррекция траектории – это программа пятого летного курса. Что ты делал вместо занятий? Бегал на свидания с Алей?
– Знаешь ведь, что нет. Не издевайся.
Не издеваться. Рикард медленно выдохнул. Легко сказать.
– Лейтенант Кальвин, это Стерх, как слышите?
– Слышу вас хорошо, Стерх.
– Доложите показания приборов.
– Глубина от условной точки – более четырех тысяч километров. Высота от «поверхности» – семьдесят километров. Давление на внешнюю обшивку – чуть больше трех бар, температура за бортом – сорок семь градусов Цельсия. По хромографии ничего не выявлено. Состав атмосферы соответствует вчерашним данным на 96,7 %. Двигаемся по заданной траектории, средняя скорость – около четырехсот километров в час.
– Почему так медленно?
Рик усмехнулся уголками рта, предвкушая, как краснеет сейчас Стив.
– Облака аммиачного льда и воды не дают возможности двигаться быстрее.
– Кальвин, сообщаем, что в термосфере над вами начинается шторм с интенсивной электрической активностью. При его распространении в нижележащие слои атмосферы вам придется уклоняться. Понятно?
– Вас понял, Стерх. Будем следить. Конец связи.
Рик устало поморгал, размял пальцы, уставился на хромограф. Водород, метан, гелий, аммиак, сульфид аммония, вода… Ничего необычного. Ничего интересного. Все как вчера, и как позавчера, и как неделю назад. А сначала-то казалось – вот уж работа так работа! Настоящее исследование, погружения в неведомую пучину, полную штормов, вихрей, гроз и неведомых опасностей. А на деле? А на деле через полгода все превратилось в утомительную рутину. Ну, ничего, это теперь уже ненадолго.
Руки на курсовых манипуляторах едва заметно дрогнули. Кальвин вздохнул.
Подать рапорт о переводе… как ни крути – это было сложным решением. Но теперь все сделано. И это хорошо. Да, черт подери!
