– Рик, ты слышишь? – озабоченно пропыхтел Стивен. – Ионосфера начинает волноваться.

– Глубина?

– Пока далеко – на двух тысячах километров. Но шторм обещает быть сильным. Вихревые потоки двигаются с постоянным ускорением.

– Не трусь. Сюда ни одна молния не долетит.

– Да я не боюсь. Просто Стерх сказал…

– Помню я, что он там сказал, – нетерпеливо перебил ведомого Кальвин. – Хватит уже трястись за свою шкуру. Вернешься к своей Алечке, не волнуйся.

– Не начинай!

И правда, чего я опять завожусь? – одернул себя Рикард. – Уж кто-кто, а Стив точно ни в чем не виноват. Это я заварил кашу. Потому и злюсь. Да ладно. Меня переведут, и все разрешится. Будет ребятам счастье.

Катера, наконец, прорвались сквозь толщу облаков аммиачного льда и теперь плыли в газовом океане водорода и гелия. Сенсоры показывали незначительные следы паров воды и сульфида аммония. Давление постепенно повышалось, вместе с ним росла и температура. Рикард даже не глядел на обзорный экран. Что там увидишь, кроме бурой темноты, озаряемой короткими вспышками атмосферных разрядов? Зато на хромографах и спектральных анализаторах – буйство красок. Голубая дымка – это водород и гелий, бурые облака – метан, белые – аммиак, красные – соединения серы. Сверху – величественные громады облаков, снизу – слоистые полупрозрачные туманы, наползающие один на другой, а под ними – темные купола огромных туч. Хоть акварельки рисуй.

– Рик!

– Что такое?

– Можно я включу музыку?

– Валяй. Только негромко.

– Спасибо.

М-да… Акварельки, значит. Хотя зачем? Исследователи Юпа уже все нарисовали, а здесь все то же самое – планета-двойник. Сжатие, орбитальный и планетарный радиусы, объем, масса, средняя плотность, состав атмосферы – все совпадает, практически без погрешностей. Даже имечко дали – Зевс, греческий аналог Юпитера. Только вот на Юпе нашли гигантские «облака» гидразина – бесценного в биологической промышленности углеводорода, а тут – только следы. Непорядок. А кто должен разбирать любой непорядок? Правильно – Исследовательская Служба Флота.

На обзорном экране несколько раз мелькнули зарницы во весь горизонт, за ними проследовала череда ветвистых молний поменьше. Непроглядная тьма осветилась мутно-голубым светом, ясно очертив разводы аммиачных облаков и паров воды.

– Стив, ты видел?

– Да. Ионосфера бушует. Разряды на уровне тропопаузы, всего в десятке километров над нами.

– Будут ниже?

– Не должны. Почему Стерх молчит?

Действительно, почему? Раз начался такой шторм, надо бы выходить из его зоны. Атмосферные катера, конечно, рассчитаны на многое, но молнию Зевса принять на корпус как-то не хотелось бы. На Юпитере это добром ни разу не заканчивалось.

– Стерх, это Кальвин, как слышите?!

В ответ – тишина, наполненная шуршанием и треском. Не пробивается сигнал? Да что там, черт подери, происходит?!

– Стерх! Это лейтенант Кальвин! Шторм опускается на нас. Разрешите начать уклонение?

Молчание в ответ.

Черт!

– Рик! Что будем делать?

– Сухари сушить.

На обзорном экране заискрили новые молнии, голубыми и синими вспышками раскрасило всю верхнюю полусферу.

– Рик! Если будем двигаться прежним курсом, попадем прямо в середину возмущения. Давай уклоняться.

– Давать тебе Аля будет! Заткнись лучше.

Обиделся. Засопел. К черту его! Сопляк. Надо решать.

Кальвин дрожащими пальцами пробежал по клавишам. Смена траектории. Сделать дугу с уходом к экватору и погружением на десяток километров? Маловато. А два десятка? Нельзя – слишком высокое давление. Черт! А если бросок по эллиптической орбите, параллельно поверхности, с уходом к экватору на ускорении? Если не попадем в облака льда или пара – вполне! Сканируем. Чисто. Отлично.

– Стив, лови новый курс. Выполняем уклонение от шторма по эллиптической орбите с ускорением!

– А вниз?

– Никаких вниз! Пара километров ничего не решит, а уходить за 10 бар – самоубийство! Держись за мной. Форсаж – по моей команде, когда выйдем на чистый участок.

Снова вспышки зарниц мечутся в смотровом экране, и уже можно различить многосуставчатые ломаные линии голубых молний, рвущихся в бешеном танце, пока что где-то высоко, на границе со стратосферой.

– Стив!

– Готов я, готов!

Поехали!

Курсовые манипуляторы плавно подчинились движениям рук, стабилизаторы загудели от возросшего сопротивления, но атмосферный катер абсолютно чисто вошел в вираж, который не каждый решился бы заложить в плотной атмосфере Зевса.

Стив тоже не подвел – немного сгладил дугу, но вышел из поворота в нужной точке, завалив машину на левый бок.

– Так! Теперь разгон. Давай. До пятисот, потом форсируй. Следи, чтобы на пути не было облаков – на такой скорости тебе оторвет стабилизаторы.

– Ясно. Готов. Вытаскивай нас отсюда, Рик!

Легко сказать! А если шторм расползется в ширину быстрее, чем полетят катера? Если ионосфера даст такое возмущение, что нарушит работу приборов? К черту все «если»! Решение принято.

– Жми!

Коричневая дымка уже не погружалась во тьму – ее все время озаряли гигантские вспышки, свет которых терялся в синеве где-то далеко внизу, где под высочайшим давлением плескался океан жидкого водорода.

Куда там слабым атмосферным разрядам – теперь в «небе» разыгрывалась настоящая гроза Зевса. Ужасающее и завораживающее зрелище.

Ускорение вдавило пилота в кресло. Обзорный монитор пришлось выключить, чтобы не раздражал своим беспрерывным мерцанием. Рикард злобно сжимал манипуляторы, то и дело ощущая, как вибрирует от грохота атмосфера вокруг катера.

Форсаж в тропосфере – тоже маневр из разряда аварийных. Скорость, впрочем, оказалась рассчитана верно – нагрев корпуса не превысил допустимого.

Кальвин хмыкнул – Стив не отставал и тоже шел по курсу без секундных отклонений. Сосредоточился- таки. Пилот, тоже мне. К черту таких пилотов!

Катер начало угрожающе потряхивать – гроза опускалась все ниже. Правильно – раз не везет, то пусть уж не везет по полной!

До границы шторма оставалось несколько километров, когда Рикард понял, что у него кружится голова.

Приборная панель медленно расплывалась перед глазами, а в ушах нарастал неприятный шум. К горлу подкатил тошнотворный комок.

«Я сейчас отключусь!» – мелькнула отчаянная мысль. Нельзя! Нельзя!