Пышногрудая блондинка с яркими, адриатической синевы глазами – исполнительный директор благотворительного фонда «Панацея» – приятным голосом повествовала с трибуны о новых горизонтах в медицине, неизведанных путях и ожидающих нас открытиях всемирного масштаба. Убеждала в плодотворности связи бизнеса и науки.

Она вовсе не была безмозглой курицей, какими обычно представляют блондинок, окончила костромскую школу с золотой медалью и даже сегодняшнюю разумную и красивую речь написала сама. И выучила, между прочим, за одно утро, так что сейчас выступление казалось чистейшей импровизацией.

Совсем недавно юной медалистке открылось, что красота, которой Господь наградил её столь щедро, на самом деле её главная беда. Излишняя несговорчивость закрыла перед ней двери московского вуза, и, в общем-то, от безнадёги пошла она на несложную, но довольно нелепую работу – завлекательно покачивая бедрами, выносить цифирку между раундами.

Бог весть, что бы стало с ней дальше, когда б не вздумалось Большому Боссу заехать в спорткомплекс, поглядеть, как мускулистые жлобы на радость публике избивают друг друга до кровавых соплей. Подобные зрелища настраивали Большого Босса на позитивный лад, ещё раз напоминая, как важно уметь работать мозгами. С тех состязаний он вернулся не только с хорошим настроением, но и с ценным приобретением. Теперь приобретение стояло на трибуне в строгом деловом костюме, и Кернёв, наблюдая за ней, услышал краем уха:

– Надо же, какие шедевры порой создаёт простая комбинация ДНК, – мужчина в твидовом костюме, сидящем как-то кривовато на дородной фигуре, бормотал под нос по-французски с легким акцентом.

«Бельгиец, вероятно, – подумал Андрей. – Или швейцарец из французских кантонов. Манера говорить с самим собой обычно свидетельствует о чудаковатости или одиночестве».

– Вот кого, пожалуй, стоило бы клонировать, – всё так же обращаясь к себе, с рассеянной улыбкой прошептал гость симпозиума, плотнее вжимая в ухо ракушку электронного переводчика. У Демиурга, как Андрей в уме окрестил лирически настроенного толстяка, была окладистая борода и лысина, совсем как на рисунках Жана Эффеля в миниатюрах «Сотворение мира». Костюм свой учёный муж, должно быть, надевал нечасто. Судя по всему, последний раз килограммов пятнадцать тому назад.

«Познакомить их, что ли?» – подумал Кернёв. Он знал Аллочку уже года три. Пассия Большого Босса довольно регулярно появлялась в здании концерна. Хозяин, будучи человеком рачительным, всё старался найти удачное применение своей протеже. Цифирки по офисам носить надобности не было, и последние несколько месяцев девушка числилась личным помощником Самого по связям с общественностью.

Андрей несколько раз готовил для синеглазой коллеги обобщённые сводки по финансовому положению отраслей концерна и прогнозам развития его монетарных активов, иногда отчеты для собрания акционеров, так что никаких сомнений, кто стоит за фондом «Панацея», у него не было. Они развеялись без следа ещё несколько дней тому назад, когда Кожан принёс снятые на телефон фотографии учредительных документов фонда.

За годы работы в концерне Андрей не замечал у руководства тяги к фундаментальным медицинским и биологическим исследованиям. Вспышка увлечения Босса прикладной генетикой, так внезапно совпавшая с появлением Наполеона в виртуальном мире, наводила на размышления.

Тем временем госпожа исполнительный директор, демонстрируя идеальные ножки на немыслимо высоких каблучках, представляла участников учёного ареопага.

– Хотите, познакомлю? – наклонившись к «демиургу», тихонько предложил Андрей.

– Буду рад, если вы меня представите.

– Мы некоторое время вместе работали. – Кернёв подумал, что познакомить Аллочку со знаменитым учёным – хороший повод подойти к ней и на правах старого приятеля осведомиться, что это за концептуальные изменения стратегии финансовых вложений.

Учёный протянул Андрею руку:

– Доктор Сэмюель Шнайдер из Нёвшателя.

– Андрей Кернёв, предприниматель.

– Вы, верно, в числе спонсоров этого фонда?

– Не совсем, хотя тематика симпозиума меня живо интересует.

Глаза учёного зажглись неподдельным интересом. Он всегда знал, что Россия не только страна, где по улицам ходят бурые медведи, но и место, откуда регулярно приезжают мафиози, чтобы бездарно потратить на его родине кучу денег. Похоже, это – один из них. Впрочем, на русского мафиози он походил не слишком. Вполне европейское лицо, одет дорого, но без претензий.

– Вы что же, намерены вкладывать деньги в исследования по генной инженерии?

– Да, эта тема меня чрезвычайно интересует, и я готов вкладывать деньги.

Учёный вспомнил, как один его знакомый говорил, что по стоимости костюма и часов можно оценить, «сколько стоит» человек. На этом костюм сидел безукоризненно, и часы были солидные, но бог весть, сколько это в денежном выражении. Новый костюм он последний раз покупал перед свадьбой, грустно подумать, как много лет назад.

– О какой сумме может идти речь?

– Об очень значительной. Но меня интересуют вполне конкретные исследования и, более того, их реальный практический результат.

Доктор Шнайдер напрягся, сам не зная почему. У него на родине, в Швейцарии, для получения финансового транша следовало написать обстоятельную заявку, приложить заверенные ведущими специалистами отзывы на обоснования исследований и ждать, пока суровая комиссия вынесет свой вердикт. Он терпеливо подавал бумаги, но уже начинал сомневаться, рассматривает ли их вообще кто- нибудь. Нынче в Европе клонирование вышло из моды. В этических и религиозных дискуссиях верх пока берут противники. А время уходит попусту…

Этот русский, похоже, готов был дать немалую сумму за простое обещание результатов, буквально вытащив её из кармана. Впрочем, кто знает, в этой стране нужно быть предельно осторожным. С грантами всё понятно, не удались исследования, ну и бог с ними, главное – отчитаться, что потратил доллары не просто так, а в научных целях. А у русских… О них он слышал много всякого. Говорили, что русские легко расстаются с деньгами, но если ты не оправдаешь их надежд, можешь так же легко расстаться с жизнью.