дверь на балкон. Он жил на втором этаже, но это не давало ему чувства безопасности. Как и у большинства западных мужчин, у него в доме не было оружия, и он положил рядом с подушкой самый большой из кухонных ножей. Потом ему пришло в голову, что лучше взять самый острый. Марне хотел было не опускать жалюзи, но когда совсем стемнело, ему стало страшно. Он включил тихую музыку и ходил по комнате, пока ему не пришло в голову, что музыка может помешать ему услышать, к примеру, как что-то крадётся к двери. Надо было выйти в кухню и взять другой нож, но Марне не хотелось лишний раз покидать комнату.
Ночью он внезапно открыл глаза и понял, что всё же заснул. Свет луны полосками пробивался сквозь жалюзи. Что-то его разбудило. Стояла тишина, и Марне лежал в сонном оцепенении. Он некоторое время всматривался в окно, и осознание видимого медленно просочилось в разум. Свет падал через жалюзи неравномерно. Лучам мешал какой-то тёмный силуэт.
Марне застыл, как мышь, на которую падает тень совы. Вскоре он стал задыхаться и понял, что сколько-то времени не дышал. Он судорожно втянул воздух ртом. Выдох. Ещё раз. Выдох.
Марне нашёл в себе силы мигнуть. Это возымело действие: силуэт на окне как будто пропал. Может, его и не было. Ночь бросала в окно обманчивые пятна и тени. Марне вдруг показалось, что весь предыдущий день состоял из дурного бреда, и утром эта бредовость станет совершенно очевидной. И ему тут же захотелось спать.
Марне решительно закрыл глаза и стал проваливаться в бездну сна.
– Скккррррр… – озорно сказала бездна.
Снаружи на окне сидел котиша.
Когда темнота просочилась сквозь жалюзи и ушла, Марне обнаружил, что думает о капканах. Он не стал бы вмешиваться в дела Калле Сьянсена, если бы ему самому не пришлось скоротать ночь с котишей за окном. Но теперь вопрос стоял ребром. Мало того, что дом Калле теперь представлял собой вражескую территорию, что крайне затрудняло Марне работу; красноглазая тварь ещё и решила его напугать. Это ей удалось. Марне не хотел провести ещё одну ночь так же, как провёл эту. Как только совсем рассвело, он пошёл в магазин.
Охотничий магазин на другом конце города принадлежал его дяде, и Марне брал в нём замечательную оленью тушёнку, когда мог себе это позволить. Скидок дядя ему не делал, зато мог без лишних вопросов снабдить жестоким и потому нелегальным капканом, которым в молодости пользовался на охоте.
– На волка, что ли, идёшь? – спросил дядя.
– На оборотня, – наполовину пошутил Марне.
Дядя принёс капкан и долго объяснял, как его устанавливать. Марне уже знал всё это из его охотничьих рассказов, но выслушал ещё раз и поблагодарил. Он не мог позволить себе ошибки.
– За городом валят лес, – сказал на прощание дядя. – Сначала запретили там ставить капканы, потом ограничили охоту, а теперь валят лес. Какая-то фирма расширяет карьер. Муниципалитет не возражает, а вот охотники там бюрократам мешали. Им зверей было жаль…
Дядя говорил нарочито равнодушно. Охотники вроде него почти проиграли бюрократический бой за своё дело – сначала против зелёных, потом против разнообразных экономических необходимостей. С каждым годом у них оставалось всё меньше и меньше прав. Охота становилась чем-то неприличным, вроде работорговли. Ещё вчера Марне считал, что это в принципе хорошо…
Его кольнула неприятная мысль. Марне понял, что переносит своё отношение к котише на животных, и это означало, что он считает животным котишу. Вот она, ошибка. Понятная, да. Какой выход ему оставляет альтернатива?
Марне припомнил загородный лес и бурелом, тёмные лабиринты деревьев, поваленных и живых, нагромождения мхов, кустарников, скал. Чаща кипела многоликой животной жизнью. Непосредственно у черты города лес был прорежен и истоптан. Это был слабенький, цивилизованный лес. Однако через несколько километров измученная полоска превращалась в непролазную дикую глушь. Это был остаток древних лесов, покрывавших когда-то Европу. В тех лесах жили опасные звери. У них были острые клыки и когти, а из их глаз глядела тьма.
В качестве приманки Марне использовал свежую свиную почку. Он установил у себя в саду капкан и замаскировал его, стараясь не привлекать внимания. Улица была безлюдна. Из гнезда под балконом Марне выглядывала сорока.
Потом он поднялся наверх взять конспекты. Глупость всей этой затеи с капканом дошла до него, когда он уже сел в автобус. Во-первых, в капкан может угодить обыкновенное животное – чья-то собака или кошка; но это будет полбеды. Что он будет делать, если завтра приедет домой и обнаружит, что в капкан попался котиша?
– У тебя есть топор? – спросил он у дяди, к которому приехал переночевать.
Топор не понадобился. Наутро Марне нашёл на траве чёрные и белые перья. Он раздвинул кусты и увидел, что капкан не сработал. Свиная почка исчезла, а на месте приманки лежала растерзанная сорока.
И Марне позвонил Рути.
3. Рути
– Какой такой опасный зверь?
– Не знаю, – сказал студент. – Похож на дикого кота. Или на рысь.
– На рысь или на кота? – спросила Рути Куойнен. Студент с самого начала раздражал её своей тупостью. – Это совершенно разные животные.
– Не знаю, – ответил Марне. – Я не разбираюсь в животных, я только знаю, что это не кот. Он разорвал мою сороку.
– Сороку? – Теперь она ничего не понимала. – Откуда у вас сорока и что она делала в доме Калле?
– Она жила у меня под балконом, – плоским голосом сказал студент, – и этот зверь её разорвал.
В этот момент Рути поняла, что дело серьёзное. У студента был нехороший тон. Он явно чего-то недоговаривал.
– Свяжитесь с санэпидемстанцией, – нехотя сказала Рути.
«Придётся мне ехать», – подумала она.
– Простите, я не могу принять такое решение, – тем же тоном сказал студент. – Это зверь вашего брата. Но пока он в доме, я там работать не могу. И никому это не посоветую.
Марне хотел сказать ещё что-нибудь, но передумал и положил трубку. Он позвонил ей из телефонной будки специально для того, чтобы она не могла перезвонить. Марне встречался с сестрой Калле Сьянсена всего однажды, мимоходом. Она успела нахамить ему и намекнуть, что потащит его в суд, если из дома Калле исчезнет хоть какая-нибудь мелочь. У Марне не было желания общаться со стареющей рыжей ведьмой. Пусть это делает котиша.
Марне был почему-то уверен, что Рути Куойнен справится с проблемой.
Она набрала номер. Включился автоответчик.
– Штеффи, это Рути, – сказала она. – У Калле опять проблемы, так что меня завтра не будет, прости.
И Рути начала собирать вещи. Если поторопиться, она успеет к Калле ещё засветло. Помимо самого необходимого, она взяла с собой большой и прочный походный мешок с затягивающейся горловиной. Потом достала из морозильника кусок свинины и тоже упаковала – неизвестно, покупает ли этот студент Калле мясо, так что может пригодиться.
Рути ехала вдоль соснового леса и тихонько напевала себе под нос. Солнце клонилось к горизонту. Из леса доносились шорохи и скрип. Рути не особенно беспокоило то, чего недоговорил студент. Случись что с её старшим братом, дом останется ей; однако живущий там дикий зверь и тем более нечисть – это непорядок. Калле уже недолго оставалось до могилы, и после выхода на пенсию Рути планировала поселиться в его доме.
– Калле!
Рути сдержанно обняла брата одними ладонями в тонких перчатках и тут же отступила на шаг. Руки старика неловко повисли в воздухе, но она ничего не могла с собой сделать. Запах Калле напоминал ей о крадущейся старости и о смерти.
– Этот студент сегодня был? – спросила она и прошла в кухню, не дожидаясь ответа.
– Марне не приходил, – сказал Калле. – Ничего, у меня всё равно тут нечего делать.
