ОтецПерестань ты, мой глупый младенец,То, что ты говоришь, печалит и сердит меня,Смотри, куда смотрят все, не на знамена и флаги,На мостовую смотри, как хорошо она вымощена, смотри, какие крепкие дома.Знамя и флагГовори с ребенком, о певец из Манхаттена,Говори со всеми детьми на юге и на севере Манхаттена,Забудь обо всем на свете, укажи лишь на нас одних, хотя мы и не знаем зачем,Ведь мы бесполезные тряпки, мы только лоскутья,Которые мотаются по ветру.ПоэтНет, вы не только тряпки, я слышу и вижу другое,Я слышу, идут войска, я слышу, кричат часовые,Я слышу, как весело горланят миллионы людей, я слышу Свободу!Я слышу, стучат барабаны и трубы трубят,Я быстро вскочил и лечу,Я лечу, как степная птица, я лечу, как морская птица, я лечу и смотрю с высоты.Мне ли отвергать мирные радости жизни? Я вижу города многолюдные, я вижу богатства несчетные,Я вижу множество ферм, я вижу фермеров, работающих в поле,Я вижу машинистов за работой, я вижу, как строятся здания, одни только начали строить, другие приходят к концу,Я вижу вагоны, бегущие по железным путям, их тянут за собою паровозы,Я вижу кладовые, сараи, железнодорожные склады и станции в Бостоне, Балтиморе, Нью-Орлеане, Чарлстоне,Я вижу на Дальнем Западе громадные груды зерна, над ними я замедляю полет,Я пролетаю на севере над строевыми лесами, и дальше — на юг — над плантациями, и снова лечу в Калифорнию,И, взором окинувши все, я вижу колоссальные доходы и заработки,Я вижу Неделимое, созданное из тридцати восьми штатов, обширных и гордых штатов (а будут еще и еще),Вижу форты на морских берегах, вижу корабли, входящие в гавани и выходящие в море,И над всем, над всем (да! да!) мой маленький узкий флажок, выкроенный, как тонкая шпага,Он поднимается вверх, в нем вызов и кровавая битва, теперь его подняли вверх,Рядом с моим знаменем, широким и синим, рядом со звездным знаменем!Прочь, мирная жизнь, от земли и морей!Знамя и флагГромче, звонче, сильнее кричи, о певец! рассеки своим криком воздух!Пусть наши дети уже больше не думают, что в нас лишь богатство и мир,Мы можем быть ужасом, кровавой резней,Теперь мы уже не эти обширные и гордые штаты (не пять и не десять штатов),Мы уже не рынок, не банк, не железнодорожный вокзал,Мы — серая широкая земля, подземные шахты — наши,Морское прибрежье — наше, и большие и малые реки,И поля, что орошаются ими, и зерна, и плоды — наши,И суда, которые снуют по волнам, и бухты, и каналы — наши,Мы парим над пространством в три или четыре миллиона квадратных миль, мы парим над столицами,Над сорокамиллионным народом, — о бард! — великим и в жизни и в смерти,Мы парим в высоте не только для этого дня, но на тысячу лет вперед,Мы поем нашу песню твоими устами, песню, обращенную к сердцу одного мальчугана.РебенокОтец, не люблю я домов,И никогда не научусь их любить, и деньги мне тоже не до́роги,Но я хотел бы, о мой милый отец, подняться туда, в высоту, я люблю это знамя,Я хотел бы быть знаменем, и я должен быть знаменем.ОтецМой сын, ты причиняешь мне боль,Быть этим знаменем страшная доля,Ты и догадаться не можешь, что это такое — быть знаменем сегодня и завтра, всегда,Это значит: не приобрести ничего, но каждую минуту рисковать.Выйти на передовые в боях — о, в каких ужасных боях! Какое тебе дело до них?До этого бешенства демонов, до кровавой резни, до тысячи ранних смертей!ФлагЧто ж! демонов и смерть я пою,Я, боевое знамя, по форме подобное шпаге,Все, все я вложу в мою песню — и новую радость, и новый экстаз, и лепет воспламененных детей,И звуки мирной земли, и все смывающую влагу морскую,И черные боевые суда, что сражаются, окутанные дымом,
