Я выяснил, что остановка сердца, в соответствии с моим предположением, действительно была вызвана потерей крови. По словам дежурного врача, остановка произошла почти сразу после поступления Кросса в госпиталь. При этом давление опасно снизилось.

По словам персонала, был риск, что Кросс может не перенести операцию по ликвидации внутренних повреждений. С другой стороны, без такого оперативного вмешательства раненый был обречен стопроцентно. Чем больше я слушал медиков, тем сильнее убеждался в их правоте. На память пришло высказывание моей матушки: «Пусть дух его взлетит на небеса, прежде чем черт обнаружит мертвое тело».

Кайл отыскал меня на четвертом этаже, в коридоре, где царили суматоха и полный хаос. Почти все сотрудники госпиталя лично знали Кросса. По их виду нетрудно было догадаться, что сейчас все они находятся в растерянности, сознавая свою беспомощность в сложившейся ситуации. Здесь переживали трагедию так остро, что меня закружил водоворот эмоций еще сильнее, чем в доме Алекса.

Кайл по-прежнему был бледен, сосредоточен, и его лицо блестело от пота. Когда он смотрел вдоль коридора, в глазах его сохранялось какое-то отчужденное выражение.

– Что удалось выяснить? – поинтересовался он. – Я-то знаю, что ты все здесь уже обнюхал.

Кайл справедливо предположил, что я уже начал свое собственное расследование. Он знал мой стиль и мой девиз: «Никаких допущений, все ставь под сомнение».

– Сейчас он в хирургии. Говорят, что операцию Кросс не сможет перенести, – сообщил я неприятные новости. Никаких сантиментов. Я знал, что с Кайлом сейчас можно говорить только так. – По крайней мере, таково мнение врачей. С другой стороны, что они вообще могут знать? – тут же добавил я.

– Ты так считаешь?

Зрачки Кайла превратились в две крохотные точки. Мне еще не приходилось видеть его в таком состоянии. Наверное, он здорово переживал. Это было настолько нехарактерно для Крейга, что я понял, как они с Кроссом близки.

Я вздохнул и прикрыл глаза. Сейчас я размышлял о том, не сказать ли Кайлу то, что я думаю на самом деле. Наконец, я произнес:

– Может быть, будет и лучше, если он не выживет.

– Пойдем-ка со мной, – предложил Кайл, увлекая меня в сторону. – Я хочу тебя кое с кем познакомить. Пошли.

Я последовал за ним на третий этаж. Пациенткой, лежащей в палате, оказалась пожилая негритянка.

Голова ее была зафиксирована эластичными бандажами, со стороны напоминающими тюрбан. Несколько длинных седых прядей свисали на подушку. Ссадины на лице были заклеены пластырем.

Возле кровати стояли две капельницы: для переливания крови и для антибиотиков. Кроме того, женщину подсоединили к кардиостимулятору.

Поначалу она смотрела на нас, как на непрошеных гостей, но потом узнала Кайла:

– Как Алекс? Только говори правду, – хрипло, но твердо потребовала негритянка. – Никто здесь не сказал мне ни слова правды. Как насчет тебя. Кайл?

– Он сейчас в хирургии, Нана. И пока ему не сделают операцию, никто ни за что не поручится. Да и после, пожалуй, тоже.

Глаза пожилой женщины сузились, и она печально покачала головой.

– Я просила тебя говорить правду. По крайней мере, хоть этого я заслуживаю. Ну, а теперь скажи мне: как Алекс? Он хотя бы жив?

Кайл шумно и печально вздохнул. Долгие годы они работали вместе с Алексом Кроссом.

– Сейчас он в критическом состоянии, – вступил в разговор я, стараясь, чтобы мой голос прозвучал как можно спокойней, – а это означает, что…

– Что такое «критическое», я знаю, – прервала меня негритянка. – Как-никак я преподавала в школе сорок семь лет. Английский язык, историю и даже алгебру.

– Простите, если я обидел вас, – выждав пару секунд, я заговорил снова: – Внутренние повреждения включают в себя разрыв тканей с высокой степенью загрязнения. Самое серьезное ранение пришлось в область живота. Пуля, возможно, зацепила печень, повредив артерию. Так меня информировали. Пройдя сквозь тело, пуля застряла в задней стенке брюшины и давит на позвоночник.

Нана скривилась, но слушала меня, не прерывая. Неожиданно я подумал, что если Алекс Кросс обладает таким же упорством и силой воли, как эта пожилая женщина, он действительно являлся выдающимся детективом.

Я продолжал:

– Из-за повреждения артерии произошла большая потеря крови. Содержимое желудка и кишечника также могут являться источником заражения. Существует опасность воспаления брюшной полости: перитонита или панкреатита. И то и другое может стать для Алекса фатальным. Рана от пули – травма, а воспаление – осложнение. Вторая пуля прошла через левое запястье, к счастью, не повредив кость и не задев артерии. Вот все, что нам известно на данный момент, и это чистая правда. Я замолчал. Все это время мы смотрели в глаза друг другу.

– Спасибо, – прошептала женщина. – Я весьма признательна за то, что вы потратили столько времени на меня. Вы здешний врач? Вы говорите так, словно прекрасно разбираетесь в медицине.

Я отрицательно помотал головой:

– Я сотрудник ФБР. Правда, когда-то учился на врача.

Ее глаза расширились и приобрели более живое выражение, чем когда мы вошли в палату. Стало понятно, что она обладает огромным запасом жизненных сил:

– Алекс тоже и доктор, и детектив.

– И я детектив.

– А меня все зовут Бабуля Нана. Я бабушка Алекса. А вы кто?

– Томас, – просто ответил я. – Томас Пирс.

– Еще раз спасибо вам за правду.

Париж, Франция

Хотя полиция стала бы оспаривать это, но теперь было вполне очевидно, что мистер Смит полностью взял Париж под свой контроль. Он завоевал город сразу же, в один день, и только он сам знал, зачем это ему понадобилось. Новости о его зловещем присутствии в столице распространились моментально. Сначала по бульвару Сан-Мишель, а затем и по улице Вожирар. Правда, такой ход событий никак не устраивал шестое полицейское управление, считавшееся самым престижным. Именно на его территории и объявился мистер Смит.

Соблазнительные витрины роскошных магазинов на Сан-Мишель манили одинаково и французов, и иноземных гостей. Поблизости находился Люксембургский сад. Только не здесь, не в этой обители богатства и покоя должен был действовать проклятый убийца.

Служащие дорогих магазинов первыми оставили прилавки и все как один бросились на улицу Вожирар к дому номер 11. Им не терпелось посмотреть если не на самого Смита, то хотя бы на его «работу». А вдруг еще и удастся краем глаза взглянуть на настоящего «Чужого»?

И посетители, и владельцы покинули модные салоны и кафетерии. Хотя многие и не смогли дойти до улицы Вожирар, они, по крайней мере, имели возможность издали любоваться на скопище бело-черных полицейских машин и даже один армейский автобус. Над местом жуткого происшествия летали голуби, которые тоже, казалось, заразились всеобщим любопытством.

По другую сторону Сан-Мишель находилась знаменитая Сорбонна с ее зловещего вида часовней с огромными часами и большой открытой мощеной террасой. Второй автобус, набитый солдатами, припарковался на площади. Студенты и абитуриенты тоже толпились на рю Шампольон, желая поглазеть на происходящее. Улочка называлась в честь всемирно известного египтолога Жана-Франсуа Шампольона, первым проникшего в тайну египетских иероглифов. Ключ к расшифровке дало ему изучение знаменитого камня Розетты.

Подъехавший на рю Шампольон полицейский инспектор Рене Фольк при виде столь внушительной толпы