поздний час и кромешная тьма, но, как бы там ни было, вскоре мы оказываемся на полу перед моей дверью, причем далеко не все предметы нашей одежды остаются на положенных им местах.
Я честно стараюсь сдержать свое обещание не делать… этого. Но по крайней мере последний час — а может быть, и больше — Люк очень-очень сильно затрудняет мою задачу.
— Мне нужно поспать, — лепечу я, отдышавшись и вновь обретая способность говорить. Я лежу на голой груди Люка, и мне здесь на удивление удобно, учитывая, что грудь у него твердая, как камень.
— Я знаю, — тихо шепчет он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в макушку, а затем начинает осторожно высвобождать из-под меня свои руки-ноги. — Я ведь не хочу, чтобы ты снова чокнулась.
— Очень смешно, — фыркаю я, вспоминая записку, написанную на следующий день после нашего первого свидания. Сегодня вечером Люк прочитал ее наряду с множеством других моих записок.
— Где моя майка? — спрашиваю я. Разве я могла подумать, что совсем не буду стесняться, обнажившись перед Люком душой и телом?
— Вот она, — отвечает Люк, бросая мне майку.
Одевшись — он в то, в чем приехал вечером, а я в пижаму — мы идем к моей постели.
— Поспи сегодня со мной, ладно? — шепчу я.
— Я. думаю, мне лучше лечь на полу в гардеробной, — говорит Люк и добавляет: — На всякий случай.
— Не волнуйся, она не зайдет, — заверяю я, хотя на самом деле понятия не имею, застукает нас мама или нет.
— Предлагаю компромисс: я полежу с тобой, пока ты не заснешь, а потом уйду в гардеробную, чтобы твоя мама не застала меня утром в твоей постели.
Я слишком устала, чтобы спорить, и слишком тороплюсь отключиться до перезагрузки памяти, поэтому молча забираюсь в постель, только на этот раз ложусь к стенке, оставив половину кровати для Люка. Он ныряет ко мне под одеяло, и мы мгновенно сцепляемся вместе, как два кусочка головоломки.
— Черт, — бормочу я.
— Что случилось?
— Мне нужно написать записку. Записать все, или я забуду.
— Хмм, подожди секундочку.
Люк протягивает свободную руку к столику и нащупывает мой мобильный. Потом высвобождает из-под меня вторую руку, быстро набирает текст и жмет на «отправить». В следующую секунду телефон коротким жужжанием извещает меня о получении нового сообщения.
— Что пишут? — спрашиваю я, когда Люк убирает телефон и я могу снова прижаться к нему.
— Что парень в гардеробной— твой бойфренд. Он тебя любит и утром расскажет тебе обо всем, что было прошлой ночью.
— Здорово, — одобряю я, чувствуя, как веки тяжелеют и наливаются сном. — Не забудь в подробностях рассказать мне о последнем часе в гардеробной.
— Повторенье — мать ученья, — смеется Люк, прижимает меня к себе и зарывается лицом в волосы. — Честное слово, это правда.
— Что правда? — сонно спрашиваю я.
— Я правда люблю тебя, Лондон.
— Я тоже тебя люблю, Люк.
Глава тридцать вторая
В сообщении сказано, что у меня в гардеробной какой-то парень, но вместо парня я нахожу записку.
— Я смотрю, ты сегодня повеселела? — спрашивает мама, заметив мою бессмысленную улыбку. Я поспешно откусываю от хрустящего рогалика, но это все равно не помогает, поэтому приходится пожать плечами.
— Можно спросить? — улыбается мама, хотя, если разобраться, она ведь уже спросила, правда? Она наливает себе кофе, прислоняется к стойке и с любопытством смотрит на меня, держа в руке кружку.
— Мы с Люком помирились, — небрежно сообщаю я, кое-как проглотив чудовищно огромный кусок.
— Ах, вот в чем дело! — восклицает мама, понимающе гладя на меня.
— Он заедет сегодня утром, — добавляю я, кивая на свою одежду, как будто она не говорит сама за себя. Дело в том, что, сколько я себя помню, по субботам я разгуливаю в пижаме, по крайней мере до обеда. — Мы собираемся куда-нибудь съездить.
Мне кажется, что в глазах у мамы мелькает обида, но через мгновение все проходит.
— Это же прекрасно, Лондон! — говорит она, отлипая от стойки и допивая свой кофе. — В таком случае я, пожалуй, съезжу в офис и подчищу хвосты по работе.
— Отлично, — отвечаю я, и внутри у меня все ликует при мысли о том, что мы с Люком на какое-то время сможем остаться одни дома. Прочитанные утром записки рисуют образ настолько соблазнительный, что мне не терпится поскорее остаться без родительского контроля. Разумеется, картину портит упоминание о том, что этот Люк врал мне, но ведь, судя по письму, мы помирились. Значит, я могу надеяться, что этот парень восстановит для меня весь вчерашний вечер, минута в минуту.
Словно по сигналу, звенит дверной звонок, и я со всех ног бросаюсь открывать. Распахнув дверь, я едва сдерживаю восторженный вздох при виде стоящего на пороге парня, освещенного ярким зимним солнцем.
Да, у меня есть фотографии, но они бессильны воздать ему должное.
Люк держит в руках два закрытых стаканчика с кофе, но не заходит внутрь, а стоит на пороге.
— Поехали, — говорит он.
— Куда?
— Увидишь.
Я бегу в дом, сообщаю маме, что мы едем в молл — да ладно, может быть, мы и в самом деле туда едем? — хватаю куртку, мобильный и бумажник. Когда я возвращаюсь, Люк стоит ко мне спиной и смотрит
