вниз, по своей шее, плечам и бокам. Это движение немного успокаивает Люка, и я чувствую, как уходит терзавшая его тревога.

— Ты простишь меня, Лондон? — спрашивает Люк, не сводя с меня глаз.

— Да, — искренне отвечаю я.

Да, он врал мне. Но он любит меня, и я тоже его люблю, а ошибки совершают все люди. Я не вижу его в своем будущем, потому не могу сказать точно, однако верю, что Люк сделает вывод из своей ошибки. Он похож на человека, который умеет учиться.

Люк снова целует меня, на этот раз нежнее, и это восхитительно. Я пытаюсь выбросить из головы все мысли и наслаждаться моментом, но, как назло, все время думаю о том, когда вернется мама.

Внезапно в глубине дома раздается какой-то шорох, и я испуганно отшатываюсь от Люка, словно нас обоих застукали у сейфа в момент ограбления банка.

— Что? — спрашивает он, озираясь.

— Ничего, — отвечаю я, заглядывая ему за плечо, чтобы убедиться. — Просто подумала, что мама вернулась.

— Мне уйти?

— Нет! — выкрикиваю я с такой горячностью, что он смеется. — Нет, — повторяю я уже спокойнее и, отойдя в сторону, беру его за руку. — Побудь еще немножко.

Мне ужасно неловко, я смущена и взбудоражена до предела, и, видимо, мои слова прозвучали несколько двусмысленно, потому что Люк вдруг слегка краснеет.

— Ты хочешь пойти наверх? — спрашивает он, крепче сжимая мою руку.

— Да, но…

— Что но? — переспрашивает он, слегка наклоняя голову, чтобы с любопытством посмотреть на меня.

Как назло, я не могу придумать какой-нибудь деликатный ответ, поэтому вываливаю все начистоту.

— Ну, мы ведь не будем заниматься…

— Чем заниматься? Этим? В смысле сексом?

При этом он продолжает смотреть мне в лицо, а я краснею до ушей и чувствую себя ужасной дурой.

— Да, я имела в виду это.

— Не думаю, что мы будем этим заниматься, — отвечает Люк, твердо глядя мне в глаза. Как он может оставаться таким спокойным в такой ситуации? Или у него уже была возможность приобрести опыт? Я хочу что-то сказать, но Люк опережает меня, добавив: — По крайней мере сегодня.

Он подмигивает мне, и у меня сладко вздрагивает в животе, наверное, в миллионный раз после его прихода.

— Вот и прекрасно, я рада, что мы все выяснили, — говорю я и, не выпуская его руку, поворачиваюсь к лестнице.

И слышу, как Люк говорит у меня за спиной:

— Я сказал своим родителям, что сегодня буду ночевать у Адама.

— Серьезно?

— Да, — отвечает он с хитрой улыбкой.

— И где же ты рассчитывал спать?

— В машине.

— Но почему?

— Потому что я не знал, будешь ли ты дома сегодня вечером. Вдруг мне пришлось бы преследовать тебя еще навязчивее? — со смехом поясняет Люк.

Медленная улыбка сама собой расплывается по моему лицу, потому что я совершенно очарована этим поступком: Люк рисковал нажить неприятности дома ради того, чтобы попытаться вернуть меня.

— Вот что, я уверена, что мама вернется еще не скоро. По крайней мере, посидишь в тепле до ее прихода.

— Звучит заманчиво, — говорит Люк, а я, отвернувшись, заканчиваю подъем по лестнице, волоча своего трудного подростка вверх по ступенькам, вперед по коридору, внутрь своей спальни. Переступив порог, я крепко закрываю за нами дверь.

— Где ты припарковался? — быстрым шепотом спрашиваю я.

— На улице. Я же выслеживал тебя, не забыла?

— Иди в гардеробную, — шепчу я, поскольку уже приняла скоропалительное решение, о котором, надеюсь, не буду жалеть позже.

— Ты что, серьезно? Вообще-то я могу уйти, — бормочет Люк, но при этом резво продвигается в сторону гардеробной.

— Нет, только давай быстрее, она сейчас будет здесь, — говорю я, поспешно запихивая огромную груду записей под кровать, а потом бегло осматриваю комнату, чтобы удостовериться, что в ней не осталось никаких следов незаконного присутствия молодого человека.

Я слышу, как на кухне шумит кран: должно быть, мама решила выпить стакан воды. Бросив взгляд на часы, я невольно спрашиваю себя, чем это она занималась до 1:32 ночи, однако, поскольку в данный момент в моей гардеробной прячется парень, мне не слишком идет роль прокурора.

Услышав скрип ступенек, я гашу верхний свет, вихрем проношусь по комнате и ныряю под одеяло. Свернувшись клубочком, стараюсь дышать ровнее и выглядеть безмятежной, хотя сердце у меня колотится, как бешеное.

Шаги становятся громче, времени остается только на то, чтобы еле слышно выдохнуть Люку: «Ш- шшш».

Неужели это не сон и у меня в гардеробной сейчас прячется парень? Боже, о чем я только думала?

Но у меня нет времени сокрушаться о своей глупости, поскольку дверь медленно приоткрывается, и я застываю. Я лежу лицом к стене, но все равно закрываю глаза, на случай, если маме вдруг захочется проверить, не прикидываюсь ли я.

Хотя это маловероятно.

— Спокойной ночи, Лондон, я тебя люблю. — Тихий мамин шепот легким облачком проплывает в ночном воздухе. Может быть, она делает так каждую ночь? Мне вдруг становится стыдно за обман, разыгранный перед самым маминым носом.

Но потом я вспоминаю, что она лжет мне всю жизнь.

После того как дверь мягко стукается о косяк и мама осторожно отпускает ручку, после того как ее шаги стихают в соседней комнате, после того как смолкает вода, включенная, чтобы смыть зубную пасту и средство для умывания, после того как замирают все другие звуки — после всего этого я выжидаю еще целых пять бесконечно долгих минут.

А потом на цыпочках подкрадываюсь к гардеробной.

— Привет, — шепчу я Люку. Внутри темно, как в погребе. Я ничего не вижу.

Потом из дальнего угла доносится обворожительный голос.

— Привет, — говорит Люк. Я слышу, как он встает на ноги, а затем его прекрасный образ материализуется из стопок моей одежды.

Вместо того чтобы замереть, он делает несколько шагов вперед, и его теплое тело прижимается к моему на пороге темной гардеробной.

— Привет, — снова шепчет Люк, на этот раз еще обворожительнее, если это только возможно, а потом запечатлевает почти крамольный поцелуй на моих губах.

Наверное, нас обоих опьяняет сознание собственной преступности, а может быть, всему виной