Большой черный «даймлер» свернул налево, на Фаррингдон-роуд, и, пока мы катились по длинному узкому туннелю, спускающемуся к реке, колокола звонили для Марти и Сибхан.

Мы снова повернули налево, вырулив на маленькую площадь Клеркенвелл, и церковь, казалось, заслонила собой все небо. Марти нервно ерзал на заднем сиденье лимузина в своем выходном костюме, искоса глядя на гостей, которым раздавали бутоньерки у входа в церковь.

– Может, мы несколько раз объедем вокруг? – сказал он. – Пускай они немножко подождут.

– Это должна делать невеста, Марти. А не ты.

– А ты точно не забыл…

Я показал ему два золотых кольца.

Он кивнул.

Ничего не оставалось, надо было делать то, что мы должны делать.

Мы выбрались из «даймлера», колокола звонили так громко, что пи о чем другом думать было невозможно. Марти все время расстегивал и застегивал пуговицы на своем парадном пиджаке, пока мы поднимались по крутым каменным ступеням церкви, улыбаясь и кивая тем, кого мы знали, и даже тем, кого не знали. Мы прошли полпути, и Марти вдруг наступил на что-то. Мне пришлось схватить его за руку, чтобы он не споткнулся.

Марти поднял с земли пластмассового человечка ростом чуть больше двадцати сантиметров. На нем был бледно-лиловый смокинг, атласные брюки, покрытые блестками, и белая атласная рубашка. И он был то ли подпоясан широким поясом– шарфом, то ли его живот плотно забинтовали. Один белый ботинок где-то потерялся.

– Ну и кто это? – спросил Марти. – Либерас, что ли, мать его?

– Это не Либерас, – ответил я, забирая у него игрушку. – Это Диско-Кен.

Солнце проглядывало сквозь витражи, освещая маленькую девочку. Она бежала к нам по проходу между скамьями, придерживая рукой шляпку, желтую, под цвет нарядного платья.

– Пегги! – позвал я.

– Диско-Кен, – сказала она, забирая у меня свою игрушку. – Я его искала.

Потом появилась Сид, глядя на меня из-под полей большой черной шляпы. Шляпа была ей великовата. Вероятно, она купила ее еще до того, как обрезала волосы.

– Я пошел, – сказал Марти. – В алтарь.

– К алтарю, – поправил я.

– Что, я не знаю, что ли, куда мне идти? – нахмурился он.

– Удачи, – улыбнулась ему Сид.

Мы проводили его взглядом, а потом посмотрели друг на друга.

– Не ожидал тебя здесь увидеть.

– Я приглашена со стороны невесты.

– Ну конечно. Сибхан ты очень нравишься… Как дела?

– Нормально, все нормально. Правда. У нас все в порядке. А как Пэт?

– Он теперь живет с Джиной. Похоже, что так лучше. Ты его сегодня увидишь.

– Пэт придет? – обрадовалась Пегги.

– Он паж.

– Вот здорово! – сказала она и нырнула обратно в церковь.

– Он счастлив? – спросила Сид. Я понял, что ей это действительно небезразлично, и в эту секунду мне так захотелось прижать ее к себе.

– У них небольшие трения с Джининым молодым человеком. Ричард не привык к такому обращению, ему не нравится, когда Пэт дубасит его по голове своим световым мечом. А я все время говорю: «Не так, сынок, когда будешь его бить, целься в глаз».

Сид покачала головой и улыбнулась:

– Что бы ты делал без своих шуточек, Гарри?

– Не знаю.

– Но ты с ним видишься?

– Постоянно. Все выходные и один день в середине недели. Мы еще не решили насчет школьных каникул.

– Должно быть, ты по нему скучаешь.

– Такое чувство, что он все еще со мной. Я не знаю, как это объяснить. Хотя он и уехал, я все время чувствую его рядом. Но на его месте большая дыра. Похоже, что его отсутствие ощущается так же сильно, как присутствие.

– Даже когда ребенка нет рядом, он по-прежнему владеет твоим сердцем. Это и означает быть родителем.

– Ты права. А как Джим, нормально?

– Не знаю. У нас ничего не получилось. Не стоило даже пытаться.

– Ну, ты пыталась ради Пегги. – Я надеялся, что только ради Пегги, а не из-за того, что по-прежнему любит Джима. – Ради Пегги стоило попытаться.

– Ты так считаешь?

– Конечно.

Она показала на «даймлер», медленно движущийся мимо церкви. На заднем сиденье видны были женщина в белом и мужчина средних лет. Машина скрылась за углом.

– Пора заходить.

– Увидимся позже. Поделюсь с тобой пирогом.

– До свидания, Гарри.

Я смотрел, как Сид идет на свое место в невестиной части церкви, придерживая за поля шляпу, чтобы та не слетела. Потом рядом со мной оказался Пэт и потянул меня за рукав. Он был одет в матросский костюмчик и выглядел по-морскому щеголевато. Я обнял его и увидел, как Джина с Ричардом поднимаются по ступеням церкви.

– Я же говорил, что мы не сможем припарковаться так близко от церкви, – сказал он.

– Но мы же припарковались, разве нет? – ответила она. – Или я что-то не заметила?

Увидев меня, они прекратили ссориться, молча взяли бутоньерки у одного из шаферов и прошли в церковь.

Я улыбнулся Пэту.

– Мне нравится твой новый костюм. Как тебе в нем?

– Он щиплется.

– А выглядишь ты замечательно.

– Мне не нравятся костюмы. Это очень похоже на школьную форму.

– Думаю, ты прав. Костюмы слишком уж напоминают школьную форму. На выходные приедешь?

Он кивнул.

– Что ты хочешь делать в выходные?

Он на секунду задумался.

– Что-нибудь хорошее.

– Я тоже. Давай в эти выходные сделаем что-нибудь хорошее. Но теперь у нас есть дела, правда?

– Мы пажи.

– Ты, может быть, и паж. А я свидетель. Ну что, пошли на свадьбу?

Он улыбнулся.

Мой прекрасный мальчик.

Мы зашли в церковь. Там пахло лилиями, было прохладно и темно, если не считать янтарных лучей, пробивавшихся сквозь старинные окна. Женщины были в шляпах. Пэт побежал вперед, стуча каблуками своих новых башмаков о церковные плиты.

И, глядя на то, как он бежит к Марти, ждущему нас у алтаря, я почувствовал себя очень счастливым и очень грустным одновременно.

Не знаю, как это выразить. Ощущение было такое, что он уже почти самостоятельный, взрослый человечек.