Послушники завизжали и бросились бежать между двумя рядами скамей. Но прежде чем они смогли пробежать хотя несколько футов, Солембум достиг края рядов и бросился за ними. Уши кота-оборотня были прижаты к голове, а от его низкого рычания по шее Эрагона побежали мурашки. Недалеко от него шла Анжела, спускаясь в собор с алтаря, в одной руке она держала кинжал, а во второй желто-зеленую стрелу.

Эрагон задавался вопросом, сколько оружия она держала при себе.

К их огорчению,послушники не теряли свою храбрость,и не переставали защищать главного. Вместо этого эти четверо крича,бежали еще быстрее на Солембума,по-видимому считая,что кот-оборотень был самым маленьким и самым ближайшим из противников,так же,возможно они полагали,что его будет легче всего победить.

Они ошиблись.

В единственном гибком рывке,Солембум присел,прыгнув с пола на вершину скамьи.Затем,не останавливаясь,он запрыгнул на одного из послушников.

Кот-оборотень как-будто плыл по воздуху, первосвященник крикнул что-то на древнем языке, Эрагон не узнал слово, но звук был явно, из родного языка ельфов. Каким бы ни было заклинание, оно, казалось, никак не повлияло на Solembum, хотя Эрагон увидел что Анжела споткнулась, как будто она была поражена.

Solembum столкнулся с послушником, на которого он бросился, и молодой человек упал на пол, крича, когда Solembum рвал его.Остальные послушники споткнулись о тело своего товарища, и многие из них упали в запутанную кучу, поваливая Первосвященника с его гроба на одну из скамей, где существо лежало извиваясь как червь.

Эрагон догнал их через секунду, и тремя быстрыми ударами, он убил всех послушников, кроме того, чья шея была зажата между челюстями Солембума.

Как только Эрагон был уверен, что люди были мертвы, он обернулся чтобы сразить первосвященника навсегда. Когда он направился к нему, другой разум вторгся в его, зондирую и хватаясь за самые интимные части его личности, стремясь контролировать его мысли.Жестокое нападение вынудило Эрагона, остановиться и сосредоточиться на защите от злоумышленника.

Краем глаза он видел, что Арья и Solembum также обездвижены.Травница была единственным исключением. Она остановилась на мгновение, когда атака началась, но потом она продолжала идти медленными, шаркающими шагами к Эрагону.

Первосвященник уставился на Эрагона, его глубоко посаженные, темно-кольчатые глаза горят ненавистью и яростью. Если существо имело бы руки и ноги, Эрагон был убежден, что оно бы попыталось вырвать его сердце голыми руками. Недоброжелательный его взгляд был настолько интенсивным, что Эрагон почти ожидал что священник отползет от скамейки и начнет кусать его лодыжки.

Нападение его ума усиливалось, чем ближе подходила Анжела. Первосвященник-это должен был быть именно первосвященния – был гораздо более квалифицирован, чем любой из его подчиненных. Ведь он участвовать в борьбе с четырьмя разными людьми одновременно, и представлять реальную угрозу для каждого из четырех- это было невероятным подвигом, особенно если враги эльф, Всадник Дракона, ведьма, и кот-оборотень.Первосвященник был один из самых серьезных магов с которыми когда-либо сталкивался Эрагон, если бы не помощь его товарищей, Эрагон подозревал, что уступил бы натиску существа.Священник делал вещи, подобных которым Эрагон никогда ранее не испытывал, такие как переплетал мысли Эрагона с Арьиными и Солембума, и сдавливал их в такой узел, что в течение нескольких секунд Эрагон потерял свою личность.

В конце концов Анжела добралась до пространства между скамьями. Она прокладывала свой путь обходя вокруг Солембума -которий присел рядом с послушником которого убил, каждый волосок на его теле стоял дыбом – а затем она осторожно пошла по трупам тех трех послушников которых убил Эрагон.

Когда она подошла, священник начал брыкаться, как пойманная рыба и попытался отодвинуться дальше по скамье. В то же время давление на сознание Эрагона уменьшилось, хотя и недостаточно, чтобы устранить опасность.

Приблизившись, травница остановилась, священник, не оказавший сопротивления, удивил Эрагона, он лежал на скамье, тяжело дыша. Около минуты создание с глубоко посаженными глазами и маленькая суровая женщина смотрели друг на друга, невидимая борьба шла между их сознаниями.

Затем священник вздрогнул, и улыбка появилась на губах Анжелы. Она бросила свой меч и из складок одежды извлекла небольшой кинжал с лезвием красноватого оттенка. Наклонившись к священнику, она прошептала тише, чем когда либо: «Ты должен знать моё имя немой. Если бы ты знал, ты никогда не решился бы противостоять нам. И позволь сказать тебе…»

Её голос стал даже тише, чем мог услышать Эрагон, но когда она заговорила, священник побледнел, его сморщенный рот открылся, образуя круглый темный овал, из которого исходил нечеловеческий вой, такой, что весь зал зазвенел.

– Умолкни – воскликнула травница и всадила свой кроваво-красный кинжал ему в грудь.

Лезвие вспыхнуло белым пламенем и погасло со звуком похожим на отдалённый раскат грома. Место вокруг раны засветилось как горящее дерево. Затем кожа и плоть начали превращаться в мелкую тёмную сажу, которая растекалась по груди священника. С приглушённым бульканьем вой прекратился также внезапно, как и начался.

Заклинание быстро пожирало другого первосвященника, превращая его тело в кучу черного пороха, форма которого соответствует контуру головы священника и туловища.

'И скатертью дорога', – сказала Анжела с фирменным кивком

Эрагон встряхнулся будто очнувшись от дурного сна.

Теперь, когда уже не нужно было бороться с первосвященником, он заметил что колокол монастыря очень громко звенит, этот звук напомнил ему как Разак погнался за ним во время его первого визита в Драс-Леону с Бромом.

Муртаг и Торн скоро будут здесь, подумал он. Мы должны уйти отсюда до этого.

Он вложил в ножны “Звенящий убийца” и вручил его Анджеле. 'Вот', сказал он, “Я думаю, ты хочешь его вернуть”. Он потянул трупы послушников в сторону, пока не раскрыл Брисингр. Когда его рука легла вокруг рукоятки, чувство облегчения пронеслось через него. Хотя меч травницы был хорошим и опасным, это не было его оружие. Без Брисингра он чувствовал себя незащищенным, уязвимым – то же самое, когда он и Сапфира были порознь.

Ему потребовалось еще несколько мгновений чтобы найти свое кольцо, которое лежало под одной из скамей и его ожерелья, которое было обернуто вокруг одной из ручек гроба. Среди груды тел он также обнаружил меч Арьи, в котором она нуждалась чтобы оправиться. Однако пояса Белого Мудрого нигде небыло.

Эрагон заглянул под все ближайшие к нему скамьи, затем он побежал к алтарю осматривая площадь вокруг него.

'Его здесь нет' – сказал он наконец, отчаявшись. Он повернулся к стене, что скрывала вход в подземные камеры. 'Должно быть, они оставили его в тоннелях.' – Он бросил взгляд в сторону монастыря. 'Или, может быть…' – Он колебался, разрываясь между двумя вариантами.

Бормоча слова себе под нос, он бросил заклинание предназначенное для поиска пояса, но в результате он увидел только пустоту. Как он и опасался вокруг пояса были чары защищающие его от магического наблюдения или вмешательства, также как и чары каторые защищают Брисингр.

Эрагон нахмурился и двинулся на несколько шагов к стене.

Колокол звонил громче чем когда-либо.

'Эрагон' – крикнула Арья с другого конца собора, перекладывая бессознательного послушника с одного плеча на другое:'Мы должны идти.'

Но…