Ночь сгустилась над ними, в лагере становилось все тише, пока их разговор плавно переходил с одной темы на другую. У Эрагона голова кружилась от усталости и волнения, словно он выпил слишком много меда, и он отметил, что Арья тоже казалась более непринужденной, чем обычно. Они говорили о многом: о Глаэдре и их сражении, о осаде Драс-Леоны и возможных перспективах; и о другом, менее важном, например, каких журавлей Арья видела в камышах на краю озера, когда охотилась; как Сапфира лишилась чешуйки возле носа, как резко изменилась погода, как дни стали намного холоднее. Но всегда они возвращались к одной теме, которая всегда витала в их мыслях – Гальбаторикс, а также то, что ждало их в Урубаене.

Хоть они и раздумывали над типами ловушек установленных Гальбаториксом и способоми их обойти,мысли Эрагона были о Сапфире и Глаэдре,и он сказал:

– Арья?

– да? – отозвалась она, ее голос скаканул вверх, но затем ослаб.

'Что ты будешь делать когда все это закончится?' При условии что мы останемся в живых.

– Что ты собираешься делать?

Обдумывая вопрос он прикасался к навершию (противовес, расположенный сверху рукояти меча) Брисингра.

– Я не знаю. Я не позволял себе много думать после Урбаена…это бы зависело от того, что она хочет, но я думаю Сапфира и я могли бы вернуться в Долину Палансар. Я мог бы построить дом на нижних склонах гор. Мы не будем надолго там задерживаться, но по крайней мере у нас будет дом в который можно вернуться, для тех случаев когда нет необходимости лететь из одной части Алагейзии в другую.

Он полуулыбнулся.

– Я уверен, что для нас найдется работа даже если Гальбаторикс будет мертв… но ты все еще не ответила на мой вопрос: что ты будешь делать если мы победим? У тебя наверняка есть какие-то планы. Ты наверняка размышляла об этом дольше чем я.

Арья поставила одну ногу на табуретку и обхватила ее руками, положив свой подбородок на колено. В тусклой полутьме палатки ее лицо, казалось, плавало на невыразительном черном фоне, как призрак вызванный из ночи.

– Я провела много времени среди людей и гномов, больше, чем среди альфакинов, – сказала она, назвав эльфов словом древнего языка. – Я привыкла к этому, и я не хочу возвращаться жить в Эллесмеру. Слишком мало там происходит; века проскользнут в мгновение ока, в то время пока ты будешь смотреть на звезды. Нет, я думаю, я буду продолжать служить в своей матери в качестве ее посланницы. Впервые я покинула Дю Вельденварден, потому что хотела помочь восстановить баланс в мире. Как ты и сказал, много чего нужно сделать в будущем, если мы свергнем Гальбаторикса, много чего нужно направить в правильное русло. И я буду частью всего этого.

'Ах'.Это было не совсем то,что он надеялся,она скажет,но по крайней мере у него осталась возможность того,что они не потеряют контакт друг с другом после Урубаена и что он по-прежнему сможет видеть её потом.

Если Арья и заметила его недовольство,то она не подала никаких признаков этого

Они ещё несколько минут поговорили,затем Арья поднялась и пошла к выходу.

Когда она прошла мимо него,Эрагон догнал её,взяв за руку и быстро отпустил.'Подожди',сказал он тихо,не зная на что он надеялся,но всё-таки надеялся.Его сердце заколотилось,в ушах застучало и он покраснел.

Арьяя остановилась у входа в палатку спиной к нему.'Спокойной ночи,Эрагон',сказала она.Потом она выскользнула из палатки и исчезла в ночи,оставив его в одиночестве сидеть в темноте.

Следующие три дня для Эрагона прошли быстро, но не для остальных Варденов, которые остались и впали в летаргию. Безвыходное положение с Дарс-Леона продолжало расти, хотя и было некоторое оживление, когда Торн изменил свое обычное местоположение сверху над парадными воротами на несколько футов вправо к крепостной бастиону. После долгих обсуждений, и после консультаций в основном с Сапфирой – Насуада и ее советники пришли к выводу, что Торн переместился ни по какой из других причин, а только из-за удобства, другая часть бастиона была более плоской и длиной. За исключением этого, осада продвигалась тяжело и без изменений.

Тем временим Эрагон по утрам и вечерам обучался у Глаэдра, а после обеда у него были поединки и с Арьей и с несколькими другими эльфами. Его поединки с другими эльфами не были такими же протяженными и напряженными, как его последний с Арьей, да и было бы глупо каждый день так изводить себя, но его занятия с Глаэдром как никогда были напряженными. Старый дракон никогда не отмечал достижений в улучшениях навыков и знаний Эрагона, и не делал скидок на ошибки или изнеможение.

Эрагон был рад обнаружить, что он наконец может постоять за себя на дуэли с эльфами. Но он был слишком напряженным внутри, так как стоило ему потерять концентрацию хоть на одно мгновение, он тут же получал мечем по ребрам или чувствовал его прижатым к своему горлу.

В своих уроках с Глаэдром, он сделал хороший прогресс для нормальных обстоятельств, но в этой ситуации, и его, и Глаэдра расстраивали темпы обучения.

На второй день, во время утренних занятий с Глаэдром, Эрагон мысленно сказал: «Учитель, когда я первый раз прибыл к Варденам в Фархтен Дур, Близнецы проверяли меня – они проверили мои знания древнего языка и магии в целом.

Ты говорил это Оромису. Зачем сейчас повторять это мне?

Потому что, мне пришло в голову… Близнецы попросил меня вызвать истинную форму серебряного кольца. В то время я не знал, как это сделать. Арья объяснила мне позже: что с помощью древнего языка можно создать в воображении образ любого предмета. Оромис никогда не говорил мне об этом, мне было интересно… Почему?

Глаэдр, показалось, вздохнул. 'Вызывать истинную форму объекта это трудный вид магии. Ты должен понять все важное о рассматриваемом объекта, и даже то, что нужно будет угадать истинное имя человека или животного. Кроме того, от этого небольшое практическое значение. И это опасно. Очень опасно. Заклинание не может быть построено как непрерывный процесс, который можно завершить в любой момент. Либо у тебя получить добиться успеха в вызове истинной формы объекта… или нет и ты погибнешь. Не было никаких оснований для Оромиса, чтобы подвергать тебя такому риску, ты даже не достаточно развит в этих навыках чтобы поднимать эту тему.

Эрагона передернуло внутри, когда он понял насколько должна была рассердиться Арья на Близнецов, которые хотели вызвать истинную форму кольца, которое они держали. Тогда он сказал: «Я хотел бы попробовать это сейчас.»

Эрагон почувствовал что все внимание Глаэдра было сосредоточенно на нем. Почему?

Мне нужно знать, хватит ли моего уровня понимания всего на одну маленькую вещь.

И всё же: зачем?

Не в силах объяснить словами, Эрагон передал набор своих мыслей и чувств в сознание Глаэдру. Когда он закончил, Глаэдр молчал некоторое время, переваривая поток информации. 'Могу ли я предположить', начал дракон, 'что ты приравниваешь это к победе над Гальбаториксом? Ты считаешь, что если сможешь сделать это, и выжить, тогда ты сможешь победить короля?

Да, сказал с облегчением Эрагон. Он был не в состоянии четко сформулировать свою мотивацию так ясно как дракон, но это было именно так.

И все же ты хочешь попробовать это?

Да, учитель.

Это может убить тебя, напомнил ему Глаэдр

Я знаю.

Эрагон! воскликнула Сапфира, слабый поток ее мыслей отразился в его сознаниии. Она летела высоко над лагерем, наблюдая за возможной опасностью в то время как он учился с Глаэдром. – Это слишком