Несколько дней спустя наш стекольщик, вернувшись с заседания месткома, рассказал:
– Вчера сторож приходил в местком. Сначала поднял крик, что, мол, его обидели, потом заметил меня и сразу переменил пластинку. Просил помочь ему, он, мол, стар и ему трудно будет устроиться на работу. Что поделаешь? Сам виноват, разве может он теперь работать сторожем?
Однажды Мендрас сказал мне с загадочной улыбкой:
– Пришел бригадир плотников. Примите его, а то он все время топчется у двери.
– А где он?
– Да вон за дверью торчит. – Мендрас распахнул дверь. – Посмотрите, какое у него лицо, – словно у телка, которого привели на бойню.
Я поднялась и подошла к плотнику по фамилии Магдзяж.
– Что случилось? Говорите.
– Да я скажу, пани начальница, пусть только Мендрас не строит такие рожи.
Я строго взглянула на Мендраса.
– Так вот, мы тут большинство из одной деревни, из Немодлинца, под Ополем. А я вот женюсь и буду в крещенье свадьбу играть. Ребята, значит, говорят: вот если пани начальница к тебе пожалует, тогда это будет настоящая свадьба. Я им толкую, что вам, мол, некогда, а они, черти, смеются, да и только. Тогда я сказал: а что, возьму да и приглашу, а они говорят – слабо тебе.
– От души вас поздравляю. Благодарю за приглашение, я обязательно приеду.
– Большое спасибо! – крикнул Магдзяж и бросился вон из комнаты.
И тут же я услышала его голос в коридоре:
– Ну, чья взяла? Быстро ставь пол-литра, да еще колбасу в придачу! Пани начальница приедет на свадьбу, сама обещала.
– Ну, наконец-то мужик храбрости набрался, – радовался Мендрас. – Мы уж думали, он свадьбу отложит, так ему хотелось вас пригласить. У них очень хорошая бригада. Добросовестные мастера и хозяева хорошие. Ребята что надо.
Зал был переполнен. В тот день не работал никто, кроме телефонистки и вахтера. Шли перевыборы месткома.
Председатель месткома Поллак вышел на трибуну, чтобы отчитаться за два года работы. Зал встретил его аплодисментами, он пользовался большой популярностью.
Отчет месткома произвел впечатление. Председатель обошелся громких фраз, доклад был сделан по- деловому. Все мы, слушая его, испытывали как бы личное удовлетворение.
Два года – срок и долгий и короткий. За это время открыли врачебные и зубоврачебные кабинеты для работников треста. Все до единого ребятишки побывали в летних лагерях. Рабочее общежитие, в недавнем прошлом настоящий притон, стало образцовым. В области повышения квалификации тоже было чем похвастаться. Семь человек рабочих учились в строительном техникуме, и местком следил за их успехами в учебе. Многие занимались в вечерних школах.
Конечно, были и недостатки, Особенно в области техники безопасности. Да и условия работы в строительстве по-прежнему оставляли желать лучшего.
Но некоторые цифры, приводимые Поллаком, были грандиозны. Полностью механизирован вертикальный транспорт. Кроме того, механизированы шестьдесят процентов горизонтального транспорта и восемьдесят процентов земляных работ. Это кое-что значило.
Я внимательно слушала отчетный доклад. Это было сопоставление теории с практикой, которое время от времени необходимо делать. Когда итоги положительны, жить становится легче. Убеждаешься в правильности решений ЦК, несмотря на то, что они излагаются зачастую малопонятным, напыщенным языком и что их не всегда правильно претворяют в жизнь.
Слова Поллака о задачах, которые стоят перед производством, и о необходимости увеличения производительности труда прозвучали убедительно. Ему не пришлось цитировать классиков марксизма. Достаточно было сказать, что конкретные социальные достижения требуют усилий всего коллектива. Это понимал каждый.
В перерыве ко мне подошел начальник производственного отдела и спросил шепотом:
– Вы будете голосовать за Поллака?
– Конечно!
– Не советую. Им недовольны. На последнем партийном бюро его сильно критиковали.
– Это меня не интересует. Я сама выдвину его кандидатуру, если этого не сделает до меня кто-нибудь другой.
Кандидатуру Поллака выдвинули, и, хотя один из членов бюро долго рассказывал собранию о необыкновенных достоинствах какого-то нового сотрудника, подавляющее большинство голосов получил Поллак.
В декабре, несмотря на морозы, нам всем было жарко. Мы сдавали пятнадцатого один дом, а двадцатого – другой. С октября я аккуратно посещала занятия в училище, там у меня уже были друзья.
– Скорей бы рождество, можно будет, наконец, как следует отоспаться. А вообще-то я праздники не люблю, – сказала я Мендрасу.
Он был удивлен.
– А я всегда жду праздников с нетерпением. Обычно езжу к родителям, под Тымборг. Старик у меня еще крепкий, как приеду – осмотрит меня со всех сторон: не изменился ли, не подрос ли часом, а потом подтолкнет к матери. И пахнет у нас дома так, что я на краю света этот запах узнаю. И снега всегда много.
