– Весьма вами, барыня, доволен и за подарочек благодарствую, но вы все ж самому господину Пушкину про должок напомните, чтоб он тоже понимал, кто ему одолжение делает всякий раз…

– Ну, конечно, напомню. Сегодня же напомню. Он работает с утра, потому беспокоить не велит, на цыпочках ходим…

Жене, видно, удалось выпроводить какого-то заимодавца. Кого? Пушкин не мог такого вспомнить. Обожгла мысль, что Наташа заняла у кого-то, о чем он не знает, и попала в денежную кабалу, как и он сам. Стало очень горько, что жена не доверила такое. Сам он далеко не во все ее посвящал, но он муж, глава семьи, это совсем другое.

Проводив нежеланного визитера, Наталья Николаевна вернулась в гостиную и увидела мужа. Явно смутилась:

– Что, Саша, мы тебе помешали? Извини, как ни старалась, тихо не вышло…

– Кто это и сколько ты ему должна?

– Почему я? Мы. Это зеленщик, дает все в долг, за деньгами ходит не столько чтобы их получить, сколько чтобы господа Пушкины знали, кто их благодетель. Я думала, тебе ни к чему с ним встречаться, сама справлюсь. Дмитрий денег из Завода пришлет, отдам.

Пушкин заскрипел зубами.

– Часто ты так?

– Все ходят, Саша. Но с этими я справлюсь. Мы портному много должны, Рождество скоро, Новый год… даже подарки детям купить не на что… И заложить больше нечего.

Он помрачнел совсем:

– Мне даже в рост не дадут….

– А мне?

Вскинул голову:

– Юрьев разве что?

У известного ростовщика Юрьева процент немалый, надолго не дает, но когда взять совсем негде, так и к нему пойдешь. А чем возвращать?

– После Нового года «Капитанская дочка» выйдет, да маленького формата «Евгений Онегин» – выкрутимся, а там, глядишь, и еще что-то пойдет…

Наталья Николаевна хотела сказать, что на чердаке полно нераспроданных книг, но поддержала мужа:

– Все образуется, Саша. Так, ты думаешь, взять у Юрьева?

На мгновение он задумался, но всего на мгновение, возможность хоть на месяц отсрочить полный крах обрадовала:

– Возьми, пожалуй.

30 декабря отставной прапорщик Василий Гаврилович Юрьев денег жене Пушкина дал – 3000 рублей, как просила, до конца февраля, дольше не мог.

– А вы знаете, что Александр Сергеевич у меня до первого февраля десять тысяч занял?

Хорошо, что она в это время стояла, почти отвернувшись и держась за стул, не то непременно упала бы. Не в силах вымолвить слова, кивнула – мол, знаю…

Юрьев только головой покачал:

– Вы уж постарайтесь, госпожа Пушкина, чтоб все вернули вовремя, у меня деньги тоже не лишние. Я процентами живу, сами знаете.

И снова пришлось лгать про деньги из Завода от брата, которые вот-вот придут… Поверил.

Наталья Николаевна не стала говорить мужу, что знает о его долге ростовщику. Взял 10 000 рублей, значит, вернуть должен 13 000. И она теперь почти 4000. Итого 17 000 рублей срочного долга. А поступлений не будет.

Петля затянулась еще…

Это была странная свадьба. Сначала в нее никто не верил, Пушкин даже пари назаключал, что Дантес сбежит, но тот не сбежал. Потом 10 января на венчании сначала в римско-католической церкви Св. Екатерины, а потом в православном Исаакиевском соборе, потому как жених и невеста разного вероисповедания, со стороны невесты присутствовали только Екатерина Ивановна Загряжская, сестры Наталья Николаевна и Александра Николаевна и братья Дмитрий и Иван. Наталья Николаевна и вовсе сразу после венчания уехала домой.

Семья невесты словно старалась, чтобы о свадьбе знали как можно меньше, Загряжская даже со скандалом выпроводила Софью Карамзину. В этом был свой резон, Софья ненавидела Пушкину и была известной сплетницей, все происходившее, каждое слово, каждый взгляд, каждый вздох назавтра были бы известны всему Петербургу. Чтобы удалить главную наблюдательницу, тетка пошла на невежливость, если не большее, чего за ней никогда не водилось.

Братья невесты даже не побывали на свадебном обеде, который состоялся у Строгановых, мало того, уехали, не простившись ни с молодыми супругами, ни даже с теткой. Это более чем странно.

А объяснялось все просто: Наталья Николаевна по окончании церемонии устало и облегченно вздохнула:

– Ну, слава богу, произошло!

Дмитрий Николаевич, которому надоели все загадки, решил взять брата в оборот:

– А ну-ка, Иван, рассказывай, что у вас тут за странности? Почему это Таша радуется, словно боялась, что не случится?

Иван попробовал юлить, в прошлый приезд старшего брата ему удалось отвертеться, но теперь Дмитрий был настойчив:

– Не крути, негоже. Все одно уж, венчание состоялось…

Пришлось младшему пересказывать сложности предыдущих месяцев и подозрения.

– Вот почему тетка и Таша так рады, что свадьба состоялась… Вот почему Пушкин бесится, а Дантес от невесты нос в сторону воротит. Куда ж тетка смотрела? Она же обещала за Катей приглядеть, когда к себе звала.

Братья уехали в тот же день, сильно обидев тем самым Екатерину Ивановну Загряжскую и озадачив Екатерину, теперь уже Геккерн. Тетка переживала, считая себя виноватой, что недоглядела за племянницей, а Катрин боялась, как бы Дмитрий не урезал ей содержание, а то и вовсе не прекратил.

Она тут же отправила брату письмо с мягкими упреками, уверениями в своем полнейшем счастье с молодым мужем и просьбой высылать содержание ежемесячно и в срок, потому что просить на мелкие расходы и свои надобности у барона Геккерна ей казалось неудобным.

Возможно, теперь Екатерина, старательно делавшая вид, что счастлива, начала сознавать, что связала свою жизнь с человеком, пусть и любимым, но совершенно ее не любящим. Но она решила бороться за свое счастье, не подозревая, что главная трагедия еще впереди.