– Полный вперед, курс два-один-один.

Рулевой в рубке повторил приказ, и командир вернулся в свою каюту.

– Вот и все дела, – сказал Тайхман, – для нашего командира такой вещи, как охрана конвоя, просто не существует.

– А что ты хотел? – спросил Ланген и вытащил из кармана колоду карт. – Сыграем еще разок, или вы устали, господа?

Они играли до четырех утра. Инженер-механик одержал впечатляющую победу. Старпом играл безрассудно и проиграл. В этом не было ничего удивительного. Когда лодка шла полным ходом, почти все чувствовали себя взвинченными. Но Тайхману показалось, что после стычки с командиром старпом потерял свое неизменное самообладание.

Четырехчасовая вахта собралась в центральном посту раньше, чем обычно. Протирая бинокли, подводники полушепотом разговаривали с матросами в центральном посту. Один из них отпустил шутку, все приглушенно рассмеялись, но тут же оборвали смех. К старпому подошел помощник боцмана, резким движением отдал честь и сказал:

– Пятнадцать пятьдесят пять, господин лейтенант.

– Благодарю вас, – ответил старпом.

Они закончили игру; старпом и Тайхман встали. Среди них не было новичков, и все они не раз нападали на конвои, и все-таки, когда старший квартирмейстер доложил:

– Тени по курсу два-четыре-ноль, – у всех по спине забегали мурашки.

– Ну что ж, пошли, – сказал Ланген, обнажив зубы.

Первая вахта поднялась на мостик, а третья спустилась вниз. Секундой позже на мостике появился командир.

Тени двигались в секторе обзора, за который отвечал Тайхман. Трудно было различить, что это за корабли – расстояние до них составляло 4 километра. Конвой походил на ряд перекрывавших друг друга брикетов. Различить корабли удавалось только по цвету – они были темнее ночного моря.

– Всем занять боевые посты, – крикнул командир в рубку. Внизу подводники передавали этот приказ по отсекам, громче и быстрее, чем все другие команды, и через секунду послышались доклады о готовности к бою.

– Моторный отсек к бою готов.

– Дизельный отсек к бою готов.

– Центральный пост к бою готов.

Через 30 секунд после команды Лютке инженер-механик доложил на мостик, что внизу все к бою готово.

Через несколько секунд старпом доложил:

– Торпеды к бою готовы.

От командира поступила новая серия приказов:

– Полный вперед; фланговая атака, курс один-два-ноль. Приготовить торпедные аппараты с первого по пятый для стрельбы. Радистам – передать командованию радиограмму: «Конвой обнаружен, курс два-один- ноль, скорость восемь узлов. Атакую». Старшему квартирмейстеру – запросить пеленг цели.

Далее события развивались в такой же последовательности, как и во время многочисленных предыдущих боев и учений. Каждый член экипажа отлично знал, что ему надо делать, и выполнял свои обязанности спокойно и точно, как будто это было самым естественным делом на свете. Каждый делал свою работу.

Лодка летела вперед. Ленивый кит в одно мгновение превратился в сложную, мощную военную машину, которая словно нож разрезала волны. Вахтенные на мостике сразу почувствовали перемену – ветер засвистел громче, на стекла биноклей полетела водная пыль, а под ногами задрожала палуба. Дизели работали как сумасшедшие.

– Если будем и дальше идти с такой скоростью, то машины вылетят на палубу, – сказал квартирмейстер.

У носа лодки вырос высокий бурун, пена на нем стала светлее, и вся передняя часть субмарины поднялась вверх. Все это порождало у моряков чувство, что их не остановит даже знание того, что на каждом шагу поджидает смерть, и кому-то из них, быть может, суждено погибнуть в бою. Командир приказал идти прямо на цель, и внизу этот приказ передали по отсекам. Через несколько минут старпом доложил:

– Вижу цель!

И командир отдал приказ:

– Огонь – по усмотрению вахтенного начальника!

Сердца вахтенных на мостике стучали, словно молоты; глаза вглядывались в ночную тьму, дыхание стало прерывистым – вдохи глубже, чем выдохи, – а в те мгновения, когда казалось, что противник их заметил, они вообще переставали дышать, и по их спинах пробегала дрожь. С каждой секундой напряжение росло. Подводники ощущали необычную силу, способную превзойти все привычные пределы, сметающую все обыденные привычки, все мелкие страхи, все желания и ощущения повседневной жизни. Им казалось, что они вдруг проснулись и живут теперь настоящей жизнью, более высокой, сильной и полной.

– Отбой атаки! – дал команду Лютке. – В отсеках – оставить боевые посты. Вахтенным на мостике продолжать наблюдение.

Конвой шел противолодочным зигзагом. Его суда не казались больше единой черной массой – у каждого из них появились очертания, перед которыми поднимались невысокие белые холмы. Как всегда бывает ночью, корабли казались крупнее, чем на самом деле. Вдруг белые холмы исчезли, и плоские черные прямоугольники превратились в квадраты – конвой поменял курс.

Вахтенные выругались. Стоя у прицела, старпом отпустил ругательство и произнес:

– Эх, ну что им стоило задержаться на двадцать секунд – нет, взяли и повернули!

– Они услышали шум наших дизелей, и это им не понравилось, – предположил Тайхман.

– Я не спрашивал вашего мнения, – заявил командир, и все замолчали.

Подлодка снова пошла вперед. Светало. Надо было торопиться – когда тьма рассеется, атаковать в надводном положении станет невозможно.

Чтобы изменить курс, суда конвоя снизили скорость, и субмарина быстро заняла новое место для атаки. Незадолго до 6:00 капитан снова объявил боевую тревогу, но тут на мостике появился инженер-механик с кофейником, от которого исходил восхитительный аромат горячего кофе.

– Хотите? – спросил он.

– О чем это вы? – спросил командир.

– Хотите кофе, господин капитан-лейтенант?

– Я бы выпил чашечку, – сказал Тайхман.

– Я объявил боевую тревогу, а не перерыв на обед, – в ярости произнес командир.

Но Тайхман все-таки получил свой кофе. Ланген молча налил чашку и протянул ему. Потом он исчез. Снизу раздался его голос:

– Командиру! Лодка к бою готова.

Тем временем море разыгралось. На коротких волнах заплясали белые барашки; ветер дул в нос лодке. Бинокли передних сигнальщиков стало заливать водой, и их приходилось передавать в рубку, чтобы там их протирали. Опасность быть обнаруженными сразу же возросла, ибо сигнальщики на военных кораблях, сопровождавших конвой, стояли в укрытии – стекла их биноклей были сухими и чистыми.

Пока были видны только эсминец и три корвета. Корветы шли во главе конвоя. Эсминец ходил вокруг него кругами, словно овчарка, пасущая стадо.

Субмарина взяла курс на конвой.

– Нельзя подходить слишком близко, – сказал командир старпому. – Светает очень быстро.

– Так точно, господин капитан-лейтенант.

– Эй, вы там, наверху, если хотите горячего кофе, то поторопитесь, – крикнул снизу Ланген.

– Это что еще за «эй»? Вы можете кричать «эй» своей теще. За четыре года службы на этой лодке я не встречал еще более штатского человека, чем вы. Эдак вы еще начнете обращаться ко мне «йо-хо», когда захотите что-нибудь спросить! – прокричал командир в рубку.