счел их таковыми, потому что оба сжимали пистолеты «Тек-9» с пятидесятипатронными рожками.

Оружие они держали перед собой, словно механические косы.

— Живо сюда, что там у тебя есть! — проворчал один.

Из открытого пассажирского окошка машины Римо вылетели бейсбольная кепочка и банка оранжевой краски. Приземлились они у ног вооруженного парня.

— Бумажник, осел! — прорычал первый.

— Мой бумажник принадлежит мне, — ответил Уильямс, открыв дверцу и вылезая из машины. — Не станете же вы стрелять в человека из-за бумажника.

— Ошибаешься! Мы гангстеры! — выпалил другой.

Один и бандитов вскинул «Тек-9» и нажал на спуск. Римо уклонился от внезапного урагана пуль: оружие это стреляет очередями, как автомат.

Впрочем, в данном случае не важно.

Когда в обшивке злополучной машины появились отверстия, Римо неожиданно бросился на стоявшего ближе к нему городского хищника. Собственно говоря, неожиданным будет любое нападение, когда обыкновенному человеку, вооруженному лишь автоматическим пистолетом, противостоит мастер Синанджу.

Первому стрелку все еще виделся человек перед распахнутой дверцей машины, когда правый указательный палец Уильямса вошел ему в висок и тут же вышел обратно.

Мозг перестал функционировать мгновенно, и городской хищник повалился на свое оружие.

Второй бандит полностью оказался теперь в руках Римо. Стрелять он начал позже, и у него осталась еще примерно четверть магазина. Жаль, что патроны расходуются впустую. Уильямс поднырнул под трясущийся ствол, которому явно недоставало глушителя, и превратил горло стрелка в органический глушитель.

Ствол внезапно поднялся, уперся в отвисшую челюсть; семь пуль пробили мягкую плоть и сорвали целиком верхнюю часть черепа.

Городской хищник рухнул навзничь, через несколько секунд снесенная макушка шлепнулась ему на лицо.

Римо описал пульверизатором оранжевые круги вокруг трупов, пересек их косой чертой, потом вернулся к продырявленной машине. Через минуту он снова был на шоссе.

Когда он проехал милю, слева к его машине пристроился серый старый фургон. Кто-то грубо потребовал, чтобы Уильямс бросил бумажник в большую ладонь, плывущую между машинами.

— А если промахнусь? — спросил Римо.

— Не стоит, я-то уж точно не промахнусь.

Большая ладонь сменилась широким лицом, а следом показался ствол еще одного «Тек-9».

— Популярная в этих местах штука, — заметил Уильямс.

— Изготовлена в Майами.

— Правильно, всегда покупай американское.

На широком лице блеснули белые зубы, и большая ладонь выразительно зашевелилась.

Пожав плечами, Римо произнес:

— Вот уж никогда бы не подумал, что мой бумажник будет пользоваться такой популярностью.

— Не сам бумажник, а то, что в нем. Быстро давай сюда!

Уильямс вынул из кармана бумажник, извлек оттуда деньги с удостоверением личности и положил его в парящую над дорогой ладонь.

Казалось, такая сильная рука удержит и бревно, а не то что какое-то там портмоне, но почему-то он шлепнулся на уносящееся назад шоссе, а с ним и три отрезанных пальца.

Мужчина, осознав, что произошло, завопил в тупом изумлении.

— Мои пальцы! Что мне теперь делать?!

— Если быстро повернешь назад, — с готовностью откликнулся Уильямс, — то, может, еще успеешь в больницу, чтобы их там пришили.

— А разве пальцы тоже пришивают? Я думал, только это самое...

— Если не поспешишь, то «это самое» тебе и пришьют вместо большого пальца.

Мужчина рявкнул сидевшему за рулем:

— Разворачивайся! Черт! Быстрее, пока мои пальцы не раздавило машинами! Не хочу, чтобы мне вместо пальца пришивали «это самое».

Фургон увеличил скорость, и Римо решил сохранить жизнь обоим бандитам. Реклама обычно окупается.

Следующую попытку ограбить Уильямса совершили из серебристого «кадиллака». Сверкающая хромированная машина казалась совершенно новенькой. Поэтому когда она, обогнав Римо, заехала вперед и резко затормозила, а не плавно сбавила скорость, чтобы смягчить неминуемое столкновение, он прибавил газу.

Вся задняя часть крыши «кадиллака» сплющилась. Уильямс сдал назад и, когда водитель, вопя от ярости, выскочил из машины, для пущего эффекта газанул еще раз и смял уцелевшее запасное колесо.

— Смотри, что ты наделал! — заорал водитель.

— Но ты остановился прямо передо мной, — вежливо напомнил Римо.

— Чтобы ограбить тебя, осел. А не затем, чтобы лишаться тачки. Я только сегодня угнал эту игрушку.

— Плохо дело. Сколько вор ни ворует, а тюрьмы не минует.

— Тюрьмы? При чем здесь тюрьма? Черт, кранты моей тачке.

Водитель едва не рвал на себе волосы, а Римо тем временем взял прихваченную с заправочной станции баночку оранжевой краски и старательно вывел круг с косой чертой внутри — запрещающий знак — на неповрежденном капоте «кадиллака».

Водитель, разинув рот от изумления, таращился на этот легкомысленный акт вандализма.

— Зачем? — выпалил он.

— Этой мой знак, — небрежно ответил Уильямс.

— Вот еще гребаный Зорро нашелся!

— Не смей порочить это имя. Люди Сэма Бисли могут подать на тебя в суд за дискредитацию авторских прав.

— Ты мне за это заплатишь!

— Если речь о моем бумажнике, он сейчас, видимо, у того придурка, с которым я только что имел дело.

Блеснул нож. Уильямс даже ощутил разочарование: преступник с таким же успехом мог воспользоваться листом подорожника. Однако Римо позволил ему продемонстрировать, на что он способен.

Явный городской хищник низко взмахнул ножом, метя в якобы открытый живот противника. Этот горизонтальный удар призван был располосовать брюшину и выпустить потроха.

Удар не дошел до цели, потому что Уильямс двинул каблуком в явно открытый живот нападавшего.

Тот остановился, хрюкнул и позеленел. Бросил нож и схватился за живот обеими руками. Живот стал на удивление пустым. Крепкая брюшная стенка колыхалась, будто пластиковая штора. Бандит согнулся в три погибели.