которую водителя было не разглядеть.

Стрелок со шрамом на правой скуле, выйдя из своей машины, подошел к прибывшей. Все стекла в ней, даже ветровое, были такими темными, что в тусклом свете подземного гаража на канадской стороне Детройт-ривер он видел на месте водителя только темную тень.

– Уильямс? – спросил невидимый водитель.

– Зовите меня Римо, – поправил стрелок. – Славная у вас машинка.

Никогда такой не видел.

– Еще бы. Это тот самый большой сюрприз Лаваллета, «дайнакар». Я выкрал ее.

В оконной щели появился конверт.

– Возьмите. Это за Лаваллета. Следующий – Мэнген. В конверте адрес. Он принадлежит женщине, у которой Мэнген бывает каждую ночь по средам. Можете достать его там.

– Я еще не кончил Лаваллета.

– Все было как надо. Действуйте по плану в указанном мной порядке. Добить Лаваллета времени еще хватит. Пусть немного понервничает.

– Я мог бы прикончить его на том сборище журналистов. Возможности были.

– Вы все сделали правильно. Я вам сказал, никаких выстрелов в голову, и вы следовали инструкции. Кто мог знать, что он окажется в пуленепробиваемом жилете.

– Мне надо беречь репутацию, – сказал стрелок. – Если я в кого-то стреляю, мне не нравится, что он потом проводит пресс-конференции.

– Действуйте по плану. В порядке очереди. И никаких выстрелов в голову.

Стрелок пересчитал банкноты и пожал плечами:

– Как хотите. А это письмо в газету – ваша идея?

– Да, – тихо произнес невидимый водитель. – Я решил устроить что-то вроде дымовой завесы. Впрочем, вам это несколько осложнит жизнь.

– Чем это?

– Ну, они будут наготове. Усилят охрану.

Стрелок покачал головой:

– Мне без разницы.

– Люблю профессионалов, – одобрительно кивнул водитель.

Тонированное стекло плавно закрылось, и черный автомобиль, как призрак, абсолютно бесшумно выскользнул из гаража.

Стрелок, называвший себя Римо Уильямс, сел в свою машину и, как было приказано, некоторое время выждал.

Что и говорить, дельце было с придурью, он не любил такие. Игры какие-то: письма, туда стреляй, сюда не стреляй. Профессиональней – чистый удар, желательно под покровом ночи. И дело с концом. От этого же слишком несло вендеттой.

Он посмотрел на часы. Условленные пять минут истекли. Он завел машину и выехал из гаража. Шпионить за клиентом смысла не было. Во-первых, за это время он укатил далеко. А во- вторых, хороший профессионал внимательно следит за деталями. Детали – это все. Выехать сразу за ним и через пять минут оказаться бок о бок у светофора – глупость. Клиенты от таких вещей нервничают.

Стрелка ничуть не интересовало имя человека, который нанял его проколоть четыре ведущих детройтских колеса. Ни на одну секунду не поверил он в то, что клиент и впрямь псих, съехавший на охране окружающей среды, и жаждет крови автопромышленников только потому, что автомобили, видите ли, загрязняют воздух. Но какая ему разница? Лишь бы платили.

Если его что и беспокоило, так это требование не стрелять жертвам в голову. Клиенту следовало бы знать, что стопроцентно надежны как раз только такие выстрелы. Ты можешь весь вечер палить парню в грудь, а он все равно останется жив-живехонек.

Видал он такие случаи, что называется, своими глазами. Взять, к примеру, его первое задание. Жертву звали Энтони Сенаро-Носатый, мастодонт был, а не человек, и вклинился невпопад в дела дона с подпольной лотереей в Бруклине.

Сенаро предупредили, и он смылся в Чикаго.

Стрелок отыскал его там, тот таскал тюки на складе. Дождался перерыва на обед, подошел вплотную и всадил ему в грудь три пули кряду. Носатый взвыл, как бык, и кинулся на обидчика.

Он выпустил в Носатого всю обойму. Все вокруг было залито кровью, но Сенаро пер и пер, как грузовик, сорвавшийся с тормозов.

Стрелок, не выдержав, побежал, и Сенаро целый час гонял его по всему складу. Наконец загнал в угол, схватил за горло и стал душить. И как раз в тот миг, когда белый свет совсем уже было померк в глазах стрелка, Сенаро вздохнул, как кузнечный мех, и рухнул от потери крови.

Стрелок выполз из-под туши Носатого, оставив свой башмак в его намертво сжатых руках. А Сенаро потом очухался и со временем даже сделал себе в Чикаго имя.

Дон проявил полное понимание.

– Это всегда трудно, – сказал он, – в первый-то раз, а? Первый блин комом, так всегда и бывает.

– В другой раз я его достану, – пообещал стрелок дону Педро, хотя желудок его содрогался при мысли о том, чтобы увидеться с Носатым еще разок.

– Другого не будет. Ни для тебя, ни для Носатого. Вы оба счастливчики, вам повезло выжить. Сенаро нас больше не побеспокоит. Он заслужил жизнь. А ты заслужил наше уважение. У нас для тебя будет много работы.

С другими заданиями он справился лучше и со временем тоже сделал себе имя.

Предпочитая выстрелы в голову. Так что это ограничение его беспокоило. Как непрофессиональное.

Однако клиент всегда прав.

По крайней мере, пока.

Дрейк Мэнген совещался по телефону с Джеймсом Ривеллом, президентом «Дженерал автос компани», и Хьюбертом Миллисом, главой «Америкэн автос».

– Что будем делать? – спрашивал Ривелл. – Этот наглец Лаваллет перенес свою пресс-конференцию на завтра, и мы все приглашены. Идем или не идем?

– Куда денешься, – сказал Миллис. – Не можем же мы показать всему свету, что боимся Лаваллета и этой его ублюдочной сверхсекретной машины.

Надеюсь, она даже не заведется.

– Ох, не знаю, – сказал Мэнген. – Как бы нас там не перестреляли.

– А охрана для чего? Пусть поработают, – сказал Миллис. – Но знаете, что застряло у меня, как кость в горле?

– Что? – спросил Мэнген.

– Что в свое время Лаваллет работал на каждого из нас, и все мы его выперли.

– Еще бы не выпереть! Он предложил нам снять всю красоту с «кадиллака»!

– вспомнил Ривелл. – Недоумок!

– Нет, – сказал Миллис, – не увольнять надо было сукина сына. Убить. И не было б у нас сейчас этой головной боли.

– Может, еще не поздно, – хмыкнул Мэнген. – Ну, значит, договорились.

Завтра на пресс-конференции.

Ладно, он пойдет, но будь он проклят, если пойдет без своего корейца. Сам