– Кто здесь?

– Эй! Я тут, внизу!

Зильберкит опустил глаза.

– Ты – гном?

Взгляд Дуббинса ничего не выражал.

– А ты – великан? – спросил он.

– Я? Конечно нет.

– Ага. Значит, я – гном. А это – тролль. – Он указал на Детрита, который попытался принять нечто напоминающее стойку «смирно».

– Мы пришли узнать, не могли бы вы помочь нам разобраться, что написано на этой бумаге, – продолжал Дуббинс.

– Гы! – выразился Детрит.

Зильберкит посмотрел на листок.

– О, да, разумеется, – сказал он. – Это записки старого Леонарда. И что дальше?

– Леонарда? – переспросил Дуббинс и сердито посмотрел на Детрита. – Запиши.

– Леонарда Щеботанского, – добавил алхимик.

Дуббинс по-прежнему ничего не понимал.

– Никогда о нем не слышали? – удивился Зильберкит.

– Можно сказать и так.

– Я-то думал, все знают Леонарда Щеботанского. Он был несколько не в своем уме. Но невероятно гениален.

– Он был алхимиком?

«Запиши, запиши…» Детрит отчаянно озирался в поисках какой-нибудь обгоревшей палки и подходящей стены.

– Леонард? О нет, он ни в какой Гильдии не состоял. Или же состоял во всех Гильдиях сразу. Это как посмотреть. Он многое успел. Он халтурил, если понимаешь, что я имею в виду.

– Не понимаю.

– Немного писал картины, возился с механизмами. Занимался всем подряд.

«Был бы у меня хотя б молоток с зубилом», – думал Детрит.

– А это, – махнул рукой Зильберкит, – формула… впрочем, тебе я могу сказать, она уже не является тайной… Это формула, как мы его называем, порошка №1. Сера, селитра и уголь. Используется в фейерверках. Любой дурак может сделать. Правда, выглядит она как-то странно. Написана задом наперед.

– А вот это очень важно, – прошипел Дуббинс троллю.

– О нет, вспомнил, – тут же поправился Зильберкит. – Он же всегда так писал. Странный был человек, но очень, очень талантливый. Ты видел портрет Моны Ягг его кисти?

– По-моему, нет.

Зильберкит вернул листок Детриту, который с умным видом вперился в таинственные закорючки. «Может, тут записать?» – подумал он.

– Ее зубы буквально следуют за тобой по всему залу. Поразительно. На самом деле некоторые утверждают, будто бы эти зубы преследовали их до самого дома.

– Наверное, нам стоит обратиться к самому господину Щеботанскому, – предположил Дуббинс.

– О, несомненно, вы можете это сделать! – воскликнул Зильберкит. – Правда, сомневаюсь, что он вас услышит. Пару лет назад он исчез.

«…А когда я наконец найду, на чем все это записать, – думал Детрит, – останется только найти того, кто научит меня писать».

– Исчез? Как? – удивился Дуббинс.

– Мы полагаем, – Зильберкит наклонился к Дуббинсу, – что он открыл секрет невидимости.

– Правда?

– Потому что, – Зильберкит заговорщицки подмигнул, – никто его больше не видел.

– А, – сказал Дуббинс. – Э-э… Я, конечно, прошу прощения, это первая догадка, пришедшая на ум, но разве он не мог просто уехать куда-нибудь?

– О нет, старый Леонард не способен был на такое. Он не мог просто взять и куда-нибудь скрыться. Но мог исчезнуть.

– О.

– Он был слегка… чокнутым, понимаешь? Слишком много мозгов в голове. Ха! Помню, однажды ему в голову пришла мысль добывать молнии из лимонов! Эй, Слухомодус, помнишь Леонарда и его молниеносные лимоны?

Слухомодус покрутил пальцем у виска.

– Кто ж их не помнит?! Втыкаешь в лимон медный и цинковый стержни – бац! – и получаешь дрессированную молнию. Он был полным идиотом!

– Нет-нет, кем угодно, но не идиотом, – возразил Зильберкит, взяв в руку бильярдный шар, чудесным образом уцелевший после взрыва. – Видишь ли, ум его был настолько острым, что он сам постоянно резался о него, как говаривала моя бабушка. Молниеносные лимоны! Какой в них смысл? Такой же, как и в его машине «голос-с-небес». Я же говорил ему: «Леонард, зачем тогда волшебники, а? Есть же нормальная магия. Молниеносные лимоны! А потом ты изобретешь человека с крыльями!» И знаешь, что он мне ответил? Знаешь? Он спросил: «А как ты догадался?»… Бедолага.

Даже Дуббинс рассмеялся.

– А ты пробовал? – спросил он чуть погодя.

– Пробовал что? – не понял Зильберкит.

– Ха, ха, ха, – как всегда с задержкой засмеялся Детрит.

– Воткнуть металлические стержни в лимон?

– Не валяй дурака.

– А что значит эта буква? – осведомился Детрит, указав пальцем на лист бумаги.

Все опустили глаза.

– О, это совсем не буква, – поправил его Зильберкит. – У старика Леонарда была дурацкая привычка ставить на полях всякие бессмысленные закорючки. Закорючки, закорючки, закорючки… Я ему даже советовал сменить имя. Стал бы господином Закорючкой.

– А я думал, это какая-то алхимическая руна, – удивился Дуббинс. – Очень похоже на арбалет без лука. И это слово «еижур»… Что оно значит?

– Понятия не имею. Звучит как-то по-варварски. Что ж, офицер, если мы закончили с вопросами… нам еще предстоят серьезные исследования, – сказал Зильберкит, подбросив бильярдный шар из поддельной слоновой кости и ловко поймав его. – В отличие от бедняги Леонарда мы не фантазиями тут занимаемся.

– Иежур, – прочитал Дуббинс и перевернул лист. – Р-у-ж-и-е.

На этот раз Зильберкит не поймал шар. Дуббинс едва успел спрятаться за Детрита.