Вошла госпожа Торт. Она была пухлой женщиной небольшого роста, недостаток которого она компенсировала при помощи огромной черной шляпы, не остроконечной, похожей на те, что носили ведьмы, но украшенной чучелами птиц, восковыми фруктами и прочими декоративными безделушками, выкрашенными в черный цвет. Ангве госпожа Торт нравилась. Комнаты были чистыми[14], плата – невысокой, а кроме того, госпожа Торт с пониманием относилась к людям, образ жизни которых несколько отличался от обычного и которые, к примеру, испытывали отвращение к чесноку. Ее дочь тоже была вервольфом, поэтому госпожа Торт понимала нужду в низко расположенных окнах и дверях с длинными ручками, которые можно повернуть лапой.
– Он в кольчуге, – сказала госпожа Торт. В обеих руках она держала ведра с гравием. – А в ушах у него мыло.
– О. Все понятно.
– Если хочешь, могу сказать, чтобы он проваливал, – повторила свое предложение госпожа Торт. – Это несложно, мне часто приходилось выгонять отсюда всяких типов. А то еще с кольями припрутся. Чтобы в моем доме устраивали беспорядок, бродили по коридорам с факелами и прочей ерундой? Я такого не допущу!
– По-моему, я знаю, кто это, – успокоила ее Ангва. – Я сама все улажу.
Она заправила рубашку в бриджи.
– Когда будешь уходить, захлопни дверь, – крикнула госпожа Торт вслед Ангве. – А я пойду поменяю землю в гробу господина Подмигинса, боли в спине совсем измучили беднягу.
– Но, госпожа Торт, мне показалось, что у тебя в ведрах гравий…
– Ортопедия – великое дело, понимаешь?
Моркоу почтительно стоял у порога, зажав под мышкой шлем и с выражением полного смущения на лице.
– Ну? – почти приветливо осведомилась Ангва.
– Э… Доброе утро. Я подумал, видишь ли, ты же совсем не знаешь город. А я мог бы, если ты, конечно, хочешь и не возражаешь, кроме того, сегодня мне не надо на службу… показать тебе…
На мгновение Ангве померещилось, будто бы она заразилась от госпожи Торт даром предвидения. В ее воображении стали возникать картины возможного будущего.
– Я еще не завтракала, – сказала она.
– На Цепной улице в гномьей кулинарии «Буравчик» готовят отличный завтрак, и там еще такие фирменные пирожные, «буравчики» называются…
– Уже обедать пора.
– Для Ночной Стражи сейчас еще время завтрака.
– Я практически вегетарианка.
– Там подают соевую крысу.
Она наконец сдалась.
– Ну хорошо, хорошо, только возьму плащ.
– Ха, ха, – услышала она полный цинизма голос.
Она опустила взгляд. Гаспод сидел чуть позади Моркоу и пытался одновременно чесаться и смотреть сердито.
– Убирайся.
– Извини? – не понял Моркоу.
– Не ты, а этот пес.
Моркоу обернулся.
– Он? Он тебе надоедает? Он же такой славный!
– Гав, гав, печенье.
Моркоу машинально похлопал по карманам.
– Видишь? – ухмыльнулся Гаспод. – Юноша – сама простота, правда?
– А в гномью кулинарию собак пускают? – спросила Ангва.
– Нет, – ответил Моркоу.
– Только на крюке, – сказал Гаспод.
– Правда? Звучит неплохо, – кивнула Ангва. – Пошли.
– Вегетарианка, – пробормотал Гаспод, ковыляя следом. – Подумать только!
– Заткнись!
– Извини? – нахмурился Моркоу.
– Просто думаю вслух.
Подушка была какой-то очень холодной и твердой. Ваймс осторожно ощупал ее. Подушка оказалось холодной и твердой потому, что была вовсе не подушкой, а столом. Щека приклеилась к столешнице. О том, что именно ее держит, он предпочел не думать.
Он даже доспехи не позаботился скинуть. Неудивительно, ведь сейчас он едва-едва сумел разлепить один глаз.
Он что-то писал в своем блокноте. Пытался во всем разобраться. А потом заснул.
Который сейчас час? Не время предаваться воспоминаниям.
Ваймс честно попытался разобраться в написанном:
Он долго смотрел на свои каракули.
«Я иду по следу, – подумал он. – И не обязательно знать, куда он ведет. Нужно просто идти. Преступление – его везде найдешь, надо только хорошенько поискать. Наемные убийцы как-то в этом замешаны.
Идти по любому следу. Проверять каждую деталь. Повсюду совать свой нос.
Как жрать-то охота…»
Он с трудом поднялся на ноги и рассмотрел себя в треснутом зеркале, висевшем над раковиной.
События предыдущего дня с трудом пробивались сквозь забитый фильтр памяти. Центральное место занимало лицо лорда Витинари. При одной мысли о патриции Ваймс разозлился. Этот тип велел ему забыть о краже, потому что…
Ваймс уставился на свое отражение…
…Что-то ужалило его в ухо и разбило зеркало.
Теперь Ваймс таращился на дыру в штукатурке, обрамленную остатками рамы. Осколки со звоном посыпались на пол.
Довольно долго Ваймс стоял неподвижно.
А потом ноги, очевидно сделав вывод, что курирующий их разум в данный момент отсутствует, бросили остальную часть капитанского тела на пол.
Что-то снова звякнуло, и стоявшая на столе бутылка виски Джимкина Пивомеса разлетелась вдребезги. Он что-то не помнил, как покупал ее…
Ваймс на четвереньках подкрался к окну и, прижавшись спиной к стене, осторожно выпрямился.
В голове с молниеносной быстротой замелькали изображения. Мертвый
