на голову. Еще один удар - в днище, прямо под нашими ступнями. Рефлекторно мы оба поджали ноги.

- Выше, выше давай! - крикнул я, увидев кроны осин прямо перед колпаком.

Чиркнув лыжами по верхним веткам, мы пролетели над ними, и болото осталось позади.

- Не мог он к днищу прицепиться? - озабоченно спросил Никита, надев наушники.

Я покачал головой.

- Погнуть мог, но не пробить, это слишком все же.

- Хоть что-то хорошо… - Он еще тяжело дышал. - Блин, дались тебе эти артефакты! Еле ноги унесли!

- Ничего, зато плечо теперь тебе подлечим, а мне спину.

- Да хрен бы с ним, с тем плечом…

- Не ной, все нормально, что нормально кончается. Живы - и ладно.

- Я не ною, а… - Он замолчал, вглядываясь в ландшафт впереди. Там были холмы, ничего интересного.

- Что? - спросил я.

- Колхоз за этими холмами, кажется?

- Там он, да. А что?

- Мне показалось… вроде вспышки какие-то. Ты не заметил?

Холмы были совсем близко. Никита вел вертолет между двумя склонами, и я уже видел край засеянного поля.

- Нет, не заметил.

- Может, показалось, - неуверенно сказал он. - Хотя нет, вон же…

Через мгновение перед нами открылась низина, в которой стояли коровники, сараи и покосившиеся домишки. Мелькнула площадь, двухэтажный трактир, машины военных, мчащиеся по улице…

- Это что такое?!

Крыши домов приближались стремительно, хотя Никита уменьшил скорость. Под нами проскочил край поля, где за большим трактором с прицелом пряталось несколько фигур. Потом - изгиб дороги, окруженной покосившимся штакетником, двор с колодцем, где незнакомый селянин распрягал Безумного, перед тем как мы реквизировали телегу с конем. А затем прямо перед нами оказался небольшой грузовик-броневичок вроде тех, что мы уже видели, но с более крупной кабиной, без стыков и соединений переходящей в крытый кузов. Из прорези в броне на боку кузова стреляли, а по обочине бежал Звонарь, волочащий за собой пожилую тетку, и пули проламывали изгородь с кустами прямо позади них, нагоняя.

Вертолет повис в двух метрах над дорогой. Грузовик круто повернул, уходя от столкновения, перед собой я увидел листы железа, скрывающие лобовое стекло, и узкую щель между ними. Должно быть, водитель глядел через нее, и тогда он был настоящим асом, раз сумел вовремя заметить нас, неожиданно опустившихся с неба у него на пути. Но все же его умений оказалось недостаточно: избежав столкновения, грузовик налетел на гору обломков, по которой мы с Никитой вчера забрались на крышу мазанки.

- Стреляй! - заорал напарник, и я вжал красную кнопку на джойстике, за который обеими руками держался последние несколько секунд.

Груда обломков послужила для броневика трамплином. Хотя он был все же слишком тяжелым, чтобы взлететь по-настоящему, но он въехал по ней, будто по эстакаде.

Из вращающихся стволов пулемета ударила мутно-белая струя. Она впилась в склон позади колес, пробурила его, взметнув наклонный фонтан щепок, ржавого железа и мусора. Я повел джойстиком - струя поднялась выше, преследуя машину.

Гора осела, но броневик уже выкатился на крышу. Вертолет начал подыматься, пулеметная очередь пошла дальше, перескочила на скат и пробила его, взломав балки и обрешетины. Мне показалось, что сейчас броневик провалится в темную дыру, внезапно образовавшуюся под задними колесами, но он задрал кабину и выполз из нее, перевалился через жестяной конек. Мгновением позже очередь переломила жесть, будто спичку, а машина слетела по противоположному скату и рухнула за домом кабиной вниз, врезавшись в землю всем своим весом, будто большой дубовый шкаф, который неумелые грузчики пытались через окно спустить со второго этажа, да уронили на асфальт. А еще через мгновение мазанка рассыпалась, превратившись в груду дерева и кусков обожженной глины.

Вертолет стал разворачиваться, и я снял палец с кнопки. - Погоди, надо их добить, раз уж… - начал я и смолк, когда мимо колпака с визгом пронеслись пули. Испугавшись, что сейчас сквозь пролом на месте дверцы они попадут в меня, я выхватил «форт» и подался вбок, выставив руку с пистолетом.

По улице со стороны площади несся мотоцикл с крытой коляской необычных очертаний: ветровое стекло перед водителем раза в два больше обычного и куда сильнее изогнуто, а коляска формой напоминает поставленную на ребро раковину с прорезью в передней узкой части. Из прорези торчал ствол.

Вертолет все еще поворачивался, и я не мог направить пулемет вдоль улицы. Да и времени не было: торчащий из коляски ствол задрожал, поливая нас огнем.

Две или три пули пронеслись сквозь кабину над моим плечом и мимо груди вжавшегося в спинку Никиты, пробив дверь рядом с ним. Если бы я сидел выпрямившись, они бы попали в меня, а так лишь горячий воздух обжег затылок.

Мотоцикл вильнул на ухабе, очередь ушла в сторону, и пулемет в коляске смолк. А я, не удержавшись, свалился под сиденье. Вытянул ноги, так что пятки уперлись в дверцу на стороне Никиты, и руки - они до локтей высунулись наружу - и начал стрелять.

Ветровое стекло мотоцикла украсилось плоскими белыми клубками, следами пуль, которые повредили, но не смогли пробить его. Мотоцикл вновь вильнул, и тут вертолет сильно накренился вбок, когда напарник попытался взлететь выше. Меня бросило вперед, я закричал, выпустив «форт», попытался вцепиться в край дверного проема. Земля качнулась, оказавшись вдруг прямо подо мной, и я вылетел наружу, напоследок заехав Пригоршне каблуками в подбородок.

Напарник, в свою очередь, попытался ухватить меня за штанину, но не смог, и я рухнул вниз.

Хорошо, что успел вытянуть руки, зацепившись за одну из посадочных лыж. Ноги качнулись, так что я чуть не сделал «солнышко», все вокруг тошнотворно провернулось - правая рука сорвалась, и я повис на левой. И увидел, что мотоцикл несется прямо на меня, увидел черный шлем водителя за ветровым стеклом, понял, что верхний край этого стекла сейчас врежется в колени, раздробив их, - и согнул ноги.

Пальцы соскользнули, я свалился на водителя, рухнул на сиденье позади, ухватившись за обтянутые бледно-зеленой тканью плечи. Ударился задницей так, что чуть не подскочил обратно, схватившись за вертолетные лыжи. Мотоцикл опять вильнул, но управляющий им солдат смог удержать равновесие. Вертолет, за колпаком которого маячило удивленное лицо Никиты, накренился и отвалил в сторону, задрав нос.

На мотоциклисте была военная форма, черные полусапоги и глухой черный шлем. Сквозь помутневшее от выстрелов стекло я увидел дом, к которому мы стремительно приближались. Я выхватил из кобуры на боку солдата пистолет, приставив к шее под краем шлема, заорал:

- Тормози! Это… брейк! Я тебя не убью… но киллере, но дэт ю, только остановись!

Но вместо этого он резко качнул головой назад. Ствол пистолета