«Две пары крепких ног торопливо пылили по Соленому Тракту. По обе стороны высились бархатно-черные стены леса. Желтая круглая луна висела прямо над дорогой и нахально светила в покрытые потом лица.

– Топ-топ, топ-топ! – дробили тишину сапоги, подбитые шершавой акульей кожей.

– Разорви магхар этих благородных! – выдохнул один из шагавших и сплюнул в дорожную пыль жеваный комок.

– Не ворошись, Хен! – сказал второй, ширококостный, поджарый, с коротко остриженной светлой бородкой и смуглым лицом.

Второго звали Хромой Бык. Когда-то он был лучшим десятником во всем Тайдуане. А может, и во всей Империи. Когда-то. А теперь десятник был немолод, хром и спокойно доживал свою богатую событиями жизнь в собственном доме на собственной доброй тайской земле, с собственной женой и еще кое с кем.

Что же до первого, Хена, то он был не столь славным, но тоже десятником. И тоже – в прошлом. А хромой был его другом, больше, чем другом,– побратимом. И, конечно, был рядом с ним в эту ночь, на этой самой дороге. А где ж им еще быть, если за час до захода у старого Хена украли дочь.

– Точно знаешь, что старый господин уехал в Дансай? – спросил Бык.

– Чтоб мне тайского не пить! – проворчал Хен.– Где ж ему быть, если хозяйский сопленыш девок среди бела дня ворует?

– И у хорошего винца бывает осадок! – хмыкнул Хромой Бык.– А уж каков крысенок! Спер девку прямо от отцовых ворот, собачий потрох! – и захихикал, но тут же осекся: – Извини, братец!

– Пустое! Сам бы смеялся, кабы девка не моя! Ты уж помоги мне ее вызволить, Бык?

– Не робей! Разделаем щенков, как… щенков! Га-га-га!

– Уж да! Щенков! Не менее десятка! Хорошо, старик дружину с собой забрал!

– Ой, напугал! Ху-ху-ху! Га-га-га! Десятка! Да я, брат, да мы их… Десятка! И колдун-недоучка, балабол гурамский! Ты, старый, вспомни, как мы у них в Гураме!.. Га- га!

– Не люблю колдунов! – заявил Хен и прибавил шаг.– Как завижу – рука враз к мечу!

– Уж ты всех в один мешок! – вступился за колдунов Бык.– Кабы не Кун-маг, быть бы мне без ноги! Ты прыть-то убавь, к свадьбе поспеем!

– Так то маг, а то – колдун! Сравнил бабу с девкой! Все! Не болтай! Устанешь!

До поворота топали молча, а потом хромой спросил:

– Слышь, брат, небось девка твоя хозяйскому щенку глазками играла?

– А хоть бы и так? Что ж, коли тебе девка подмигнет, так хватай ее и насильничай? Я ему… охоту отобью!

– Вот! Слышу доброе слово! А то: десяток мечников, десяток мечников! А ну как они тебе отобьют? – хромой хрюкнул.– Что ж старуха твоя скажет? Ну ладно те! Не хмурься! Сказал: одолеем, значит, так тому быть! Десяток сопляков! Невелика сила!

Замок вырос неожиданно. То лес да лес, и вдруг – луг, а за ним – башня в полных сорок локтей!

– Не спят! – удовлетворенно заметил Бык.– Огни теплятся!

– По мне, так лучше б спали! – проворчал Хен.

Старики прибавили шагу.

– Крепость! – пренебрежительно бросил Бык.– Ни те рва, ни те стен пристойных! Времена!

Хен промолчал.

Через десять минут они подошли к черным, окованным железом дверям. Бык пихнул их рукой, и, к его удивлению, они, скрипнув, приоткрылись.

– Времена! – только и сказал Бык.– Ты, братец, вперед давай, а я – в окошко. Они тут низенькие! Как у моей соседушки! – и хихикнул.

Хен кивнул, и старики разошлись.

Отец украденной вошел в замок.

„Сопляки!“ – подумал он с пренебрежением.

И, вынув меч, вошел в темную привратницкую.

В замке было темно, пыльно и пусто. Хен опасливо крался по темным комнатам, пока не заслышал впереди громкие голоса и пьяный гогот.

Что-то большое и теплое ткнулось в шею Хена. От неожиданности старый солдат чуть не завопил. Пахнуло гнилым жарким духом: огромный старый пес пялился на него из темноты.

– Пшел! – зашипел на него Хен.

И пес отошел.

Вот она, комната, из которой голоса! Хен почувствовал, как гнев упирается в горло. Крепким еще плечом он врезал по двери, и она распахнулась, ослепив его сиянием светильников.

Восемь парней обалдело уставились на него.

Оброненные кости со стуком упали на пол.

– Я вас! – грозно закричал Хен и, воздев меч, ринулся на них.

Верно, что парни были не ахти какими вояками. Иначе пристукнули бы Хена, когда он, как ослепленный филин, пялился на фонари. Но все ж они были не такими увальнями, чтоб дать угробить себя какому-то старику.

Хен секанул мечом ближнего парня. Еще двадцать лет назад он зарубил бы его, как овцу. Но то – двадцать лет назад. Парень увернулся, а его сосед, схватив тяжеленный стул, треснул Хена по руке.

Это самому себе старый Хен казался грозным. Для этих ребят он был старая рухлядь, кому лишь волов погонять. Впрочем, им повезло, что они так быстро его обезоружили. Не повезло Хену.